"Игорь Гергенредер. Донесенное от обиженных (Роман) " - читать интересную книгу автора

до расстрела арестованных.
На сообщение фронтовики Изобильной отвечали:
- Кто за собой знает грех - пусть скроется. А за кого-то чужую и свою
кровь проливать - надоело!
Снова на табурет поднялся хорунжий, сорвал с себя папаху - густые,
чёрные с сединой волосы распались на две половины.
- Завтра здесь встанут коммунисты - и с той минуты никто из вас не
только своему двору, но и своей голове не будет хозяин...
После его речи опять ожесточился спор. Словно бурлил расплавленный
металл. Затем он застыл. Станица приняла решение...
Хорунжий схватчиво расспрашивал ветлянских ребят об отряде. К
сумеркам, оседлав буланого жеребца, выехал во главе разведки к Ветлянской.


5


За дорогой мог следить полевой караул красных, и хорунжий повёл
разведку в обход, чтобы приблизиться к станице лесом. Прихватывал ночной
мороз; парок от конских ноздрей, сносимый ветром назад, инеем оседал на
гриве. Снег, прибитый дневной ростепелью, схватился леденистой плёнкой, она
отсвечивала при луне, переливалась меловым текучим поблеском.
Впереди над лесом стояли ясные лучистые звёзды. В одном месте небо
странно мерцало: то угасало, становясь тёмно-лиловым, то вновь озарялось
слабым трепещущим светом, словно какая-то огромная птица, усаживаясь,
махала крыльями.
Славка Кокшаров, встав на стременах, повернулся к хорунжему:
- Поеду вперёд... вдруг станицу жгут?
- Цыц! Не лезь в пекло вперёд старших!
Лошадей оставили в лесу с коноводом. Небо как услышало: набежали тучи,
сея изморось, ночь стала глуше. Хорунжий, Славка Кокшаров и ещё несколько
казаков направились в гору к околице. Что-то округло-большое затемнело
впереди. Офицер то двигался, то замирал, держа Славку за руку. И всё-таки
силуэт стога обозначился неожиданно, а ведь как раз у стога и мог поджидать
полевой секрет. Хорунжий мысленно считал: пять, шесть... девять... когда,
наконец, выкрикнут: "Руки вверх!"?
В следующую минуту из прорехи меж туч выблеснул край луны, и офицер,
шагнув вперёд, загородил собой подростка. Тот протестующе рванулся, но
хорунжий обеими руками удержал его, легонько ступил вперёд раз-другой,
затем с решительным видом шагнул вправо, обходя залитый светом стог.
В станицу входили с огородов. На краю её, на пригорке, возникали
багровые отблески, пламенели какие-то точечки. Славка тонко вскрикнул и
помчался туда, спутники бросились за ним. Обдало плотным духом гари. Там,
где была усадьба Кокшаровых, тлели россыпи углей, большие груды их уже
остыли. Ужасно, будто стоячий мертвец, торчала печная труба. Дом, хлев,
амбар, гумно, баня - всё сожжено дотла.
Славка упал на усыпанный золой снег, вдруг вскинул голову - хорунжий
наклонился и вовремя зажал ему рот, не дав вырваться отчаянному крику. Три
казака держали бившегося паренька, пока он заморённо не успокоился:
- Хошь, чтобы красные тебе за твоё вытьё спасибо сказали? Они