"Игорь Гергенредер. Донесенное от обиженных (Роман) " - читать интересную книгу автора

Офицер не первый день ожидал подобной вести, уговаривал казаков:
откликнемся на призыв Дутова! Все, кто способен носить оружие, к нему!
Будет у него армия - будет и надежда отстоять край.
Хорунжий поспешил со Славкой Кокшаровым к станичному атаману: тот
приказал ударить в колокол. Старообрядческая церковь, каменная, с узкими
окнами, казалась под голубым, будто свежевымытым небом, выше, чем была на
самом деле. Гонимые ветром молочные облачка на миг прятали солнце: золото
креста дробилось, а ребро колокольни, когда слетала тень, взблескивало,
точно вытесанное из сахара. Народ теснился, заняв всю площадь перед
церковью. На стариках, на казаках средних лет - не шубы сплошь, на кое-ком,
по весеннему времени, - дублёные поддёвки, стянутые на спине сборкой. Те,
кто помоложе, вчерашние фронтовики, - в долгополых шинелях с разрезом до
пояса. Стоит беспокойный прерывисто-мятущийся гул.
Принесли табурет. На него встал хорунжий в чёрном полушубке, при шашке
с серебряным эфесом в сверкающих эмалью ножнах.
- Наша законная власть - атаман Александр Ильич Дутов! Он объявил
права казаков неприкосновенными. А кто против - то не власть, а беззаконие!
то - самозванцы, захватчики...
Станичники постарше поддержали: сделать, мол, так, чтобы красные
ужрались под завязку чужим хлебом и салом! и каждому уделить земли - по его
росту. Над площадью понеслись крики:
- Даже этого не давать! В прорубь их!
К оратору упорно проталкивался казак лет тридцати, потребовал слова.
Вспрыгнув на табурет, потряс кулаками:
- Две зимы я не знал домашнего печного тепла, а знал ужас и мерзость
окоп! Моего друга Карпуху германский снаряд ахнул - аж кишки и всё, что
внутри человека, повисло на остатке осины. Кто упас меня от такой же
участи? Большевики! Они дали замиренье. И чтобы я пошёл на них?! Чтобы,
коли их побьют, офицеры опять послали меня под германские пушки?!
Из толпы выметнулось:
- Чистая правда!
- И трижды истина-а!
Израненный на войне Спиря Халин крикнул хорунжему:
- Вы всё толкуете про закон и порядок. А на ком извеку закон и порядок
стояли? На царе. Дак царь отрёкся!
Молодёжь отозвалась слитным восторженным рёвом. Старшие не знали, что
сказать, сняв шапки, крестились двуперстием. Сход лихорадило.
Подобное смущение умов отнюдь не являлось редкостью. В первые после
Октября месяцы люди ещё не осознали всей серьёзности желания коммунистов -
сделать из народа серую скотинку. Заводчики и фабриканты пока числились
хозяевами своей собственности, магазины и рестораны приносили не одни
хлопоты, но и доходец их владельцам. Славой красных было беспроигрышное:
"Штыки в землю и - по домам!"


* * *


Из Ветлянской прискакали двое ребят: красные ходят-де по домам, берут
станичников под арест... что последовало затем, ребята не знали, умчавшись