"Игорь Гергенредер. Близнецы в мимолётности (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Не отпуская её руку, я взял и другую.
- Валерий... - проговорила тоном тоскливого попрёка.
- Ну? - бросил я упрямо и едко.
- Иди.
- Ладно... - я деланно послушно кивнул, - ладно, всё нормально! Пойду
обратно, поговорим с твоим Олегом...
Вздохнула: - Шантажист. - Наш путь продолжился. Она открыла калитку, мы
поднялись на веранду. Меня охватило чувство устойчивой близости к здешней
обстановке, будто я с привычным постоянством прихожу сюда к Нинель... и буду
приходить. И ещё мне стало страшно вспугнуть блаженное осознание того, что
это меня она ведёт к местечку у торца дома.
Из дальней комнаты доносился звук телевизора - обыкновенно Надежда
Гавриловна смотрела его допоздна. Она была глуховатая, но если и услышала
наши шаги, любопытство не заставило её выглянуть. Нинель нажала
выключатель - над нами зажглась лампа под металлическим абажуром, осветив
стол и два стула по обе его стороны. Я мысленно обхватил ту, что стояла со
мною рядом, и немо выругал себя: она заметила мой взгляд, прильнувший к
обтянутым брючками бёдрам. Мне сказали терпеливо и скучно:
- Хочешь бутерброды с докторской колбасой?
Я представил, как сижу перед ней и поглощаю бутерброд. Это показалось
мне такой нелепостью, что я не отвечал, поражённый. Она смотрела
неодобрительно:
- Есть суп из концентратов. Разогрею?
Я хотел было с достоинством заявить: и ей и мне известно, что она, как
принято, проявляет гостеприимство, но я не тупарь, которого это растрогает.
Мой рот уже раскрылся, как вдруг меня дёрнуло напомнить ей с юморком о
наисерьёзном:
- Выходи за меня и тогда разогревай суп, борщ... - я дурацки хихикнул.
Она в раздражении ушла, и я не знаю, как не взвыл от досады, что не
сумел взять нужный тон, сыпля уместными словами. "Если она не возвратится, -
страдая, сказал я себе, - если..." - и, ничего не придумав, сел на стул,
чтобы не уходить, пока меня не прогонит хозяйка. Но Нинель вернулась -
недовольная, замкнутая. Принесла бутылку вина и два стакана: один вставлен в
другой. Вино было болгарское, сухое. К нам в городок его завозили раза два в
лето, и бутылки сразу бросались в глаза на полке магазина, где из напитков
обычно бывали только отечественные водка и плодово-ягодный крепляк.
Я уставился на Нинель с улыбкой ликования.
- И с чего ты взялся мне на радость? - сказала она уныло.
Бутылка была початая. Мне налили на глоток, второй стакан наполнился
наполовину. Она стиснула его ладонями, задумчиво перекатывала в них, сидя
напротив меня, и я миг за мигом жил тем, что сейчас она вскинет глаза и
тотчас смущённо опустит. Я встану, бережно её обниму, и она поднимется, мы
ступим на ту часть веранды за углом дома, куда не достаёт свет лампы, не
заглядывает луна и где к стене прислонилась сложенная раскладушка. Я
подумал, что для храбрости надо выпить, но тут же об этом забыл.
- Ты... - начал я и запнулся, - не замужем? А если да, то он гад - раз
ты тут одна и невесёлая. Правда?
Она отпила из стакана и всматривалась в вино.
- Звезда моя невесёлая.
- А прямо и откровенно? - попросил я жалобно.