"Игорь Гергенредер. Как Митенька попался" - читать интересную книгу автора

Повели натирать девушку пареным сеном. В дом Куприянычу чего только не
натащили, чего не поставили на стол! Курочки, набитые бараньими почками,
таймень - в окороке запечён. Куприяныч малосольный огурец и тот с мёдом ест,
коровьим маслом намазывает, а девку к сладкому не допускает, чтоб не
разохотилась. Накармливает одной лапшой с гусиными потрошками - отяжелей-де,
обленись. Заставил выпить пол-лафитника белого вина столового.
Чупятова-девка метнёт-метнёт глазами, прыснет на Куприяныча. А он,
бородёнка клинцом, глядит важнецом. Протёр пенсне-стёклышки, говорит:
"Посмотрим, сколь ты скромная-то коммунистка". Она уж и так поняла -
разделась наголо. Куприяныч водит её по избе: "Будь скромной, товарищ,
поскромней того-сего... задом верти, да больно-то не надейся - не от меня
зависит, а от партии".
Посередь избы поставил её в наклон. Покрепче, мол, упрись ладонями в
пол: погляжу, снесёшь ли на себе тяжёлую партизанскую долю? "Снесу, дяденька
партейный, снесу!" - "А ты не спеши партизанить-то - ишь! Сперва убеди, нет
ли на тебе жирку мироедского?" Настрого велит не оборачиваться. Расстегнул
на чёрном пиджаке нижние пуговицы железные, под поясным ремнём аптеку открыл
и ну щупать девушку Чупятову...
"Посмотри, Митя, какова титя? Не кулацкий ли откормок?" Старичок - скок
из аптеки. А Куприяныч: "Застенчива титенька! Чуешь, Митенька? Ещё немного
убедимся в скромности и сделаем партизанский наскок". Чупятова как
услышала - наскок! - ох, вертлява! Балабончиками завертела - круглыми
велками капустными. "Скинули бы пинжачок, дяденька партейный! Жёсткое сукно
голу спину раздражает, а пуговички холодят".
"Чего, чего? Я тебе не развратник - голым на девушку-то наседать. Учись
скромности у меня!" Старичок к балабончикам присунулся, Митенька, робко
эдак-то, а они его из стороны в сторону покидывают. Чупятова-девушка
упирается ладошками в пол, балует. А Куприяныч: "Мягонький у меня характером
Митенька. К нему чем скромней, тем дружба тесней".
Девушка расстаралась шариками крутить - Куприяныч щупает их,
похлопывает: "Какие застенчивые! Поскромничай немножко - заселим лукошко.
Митенька убедится в желании копытца, и сделаем наскок с пылом по голому
тылу..." Подсунулся Митенька под колобки, уткнулся легонько в межеулок
бритенький - решается в навздрючь-копытце заглянуть. А Куприяныч:
"Скромница. Партизаночка! Коммунизм - он, чай, сладкий, крепи, миленька,
пятки".
Чупятова-девчонка как вскрикнет: "Пошла, улитка, с меня!" Обернулась -
а Митенька от страха и съёжься вмиг. Она: "Ой, я думала, вы улитку Митенькой
назвали, а это старичок, не осиливший толчок! Ну-кось, я с ним помирюсь
через рукопожатие!" Хвать Митеньку - и пожимать. Он снова набряк, Куприянычу
и дышать приятно.
"Ну, хорошо. Но как ты удумала, что я улитку тебе подпущу?" - "Ой,
дяденька партейный! Думала - для проверки скромности. Коли окажусь довольна
улиткой, то я уж такая скромная - попаду в коммунизм даже без этого
полустоячего дрючка!" Митенька тут и съёжился вовсе - несмотря на
рукопожатие.
Куприяныч её руку отвёл, аптеку закрыл. "Помешала, - орёт, - с тылу
насесть! Выдала врагу план партизанского наскока!" - "Откель тут враг,
дядя?" - "А с чего Митенька в засаду лёг, головку притаил - не подымет?"
Чупятова-девушка: "Да ну его совсем! У нас в Солдатской лядине пятнадцать