"Юрий Павлович Герман. Один год " - читать интересную книгу автора

- Ты свою квартирную кражу на Васильевском лучше бы анализировал, -
посоветовал Лапшин. - Уже вроде бы третий месяц анализируешь.
Окошкин сделал оскорбленное лицо и сходил к почтовому ящику за газетой.
Когда он вернулся, из репродуктора доносились тоненькие звуки музыкальной
передачи для детей, Патрикеевна - домоуправительница Ивана Михайловича -
сердито убирала со стола, а Лапшин делал пометки в своем "псалтыре", так в
обиходе называлась его записная книжка в потрепанном клеенчатом переплете.
Так как Василий Никандрович не умел долго молчать, то он почитал кое-что из
газеты вслух и прокомментировал Лапшину и Патрикеевне новости:
- Ничего себе собаки! - сказал Вася. - Совсем расхамились. Чиано и
Риббентроп встречаются на днях в Вене - делить Чехословакию. Видали?
- То ли еще будет, - рассеянно ответил Лапшин.
Патрикеевна с хлебницей в руке сказала зловеще:
- Катятся по наклонной плоскости, вот что!
Она любила такие выражения, но употребляла их обычно несколько
загадочно.
Вася прочитал еще про дрейф "Седова", про бомбардировку Мадрида, про
изгнание евреев из Германии и опять вернулся к Мюнхену.
- Крепко им товарищ Эренбург дает! - произнес Окошкин. - Наверное,
Адольф здорово ругается, когда читает про себя такие выражения.
- Коричневая чума! - заметила Патрикеевна вскользь.
Лапшин посмотрел на нее снизу вверх, встал и пошел в переднюю
одеваться. Окошкин поплелся за ним. Ему хотелось еще почаевничать, полистать
журнал, но возражать Ивану Михайловичу было бесполезно. Единственное, что
посмел Вася, - это намекнуть насчет машины.
- Пешочком полезнее! - холодно ответил Лапшин.
- Но если положена машина и Кадников все равно ждет. Да и вообще, в
вашем возрасте...
- Ты за своим возрастом следи, - посоветовал Иван Михайлович. - Тоже,
"в вашем возрасте"...
- Если вы начальник и заслуженный товарищ...
- Оделся?
И они вышли на морозец, оба высокие, статные, Лапшин покряжистее, Вася
еще юношески легкий, гибкий, невероятно болтливый, до того, что Иван
Михайлович иногда даже морщился, словно от головной боли. До самых Пяти
углов Окошкин говорил не останавливаясь, - выспавшийся, с блестящими
глазами, переполненный энергией. На все ему нужно было отвечать, на все
решительно.
- А? - спрашивал Вася. - Верно, как вы считаете? Психологически
правильно? А?
Василий Никандрович Окошкин - он же Васька - возник в жизни Лапшина
давно. Как-то ему доложили, что его желает видеть какой-то мальчик по
неотложному делу. Лапшин оторвал взгляд от протокола допроса, подумал и
переспросил:
- Какой такой мальчик?
- Ну, мальчик, товарищ начальник. Так вроде бы приличный...
Приличный мальчик сел в предложенное ему кресло и, страшно побагровев,
сказал, что желает работать в органах уголовного розыска. Сейчас он
заканчивает учебу в школе и параллельно изучает в тире стрельбу, а также с
одним частным лицом (Васька тогда утаил, что частным лицом был его дружок,