"Юрий Герман. Подполковник медицинской службы" - читать интересную книгу автора

свинство, когда идет война. Вы меня осуждаете?
Бобров пробурчал нечто среднее между "все бывает" и "постороннему тут
не разобраться". Впрочем, он невнимательно слушал Левина. Допустит к полетам
или нет - вот ради чего он тут сидел. И в конце концов это произошло.
- Смотрите вперед и выше, старина, - сказал Александр Маркович. --
Ваше дело в шляпе. Я считаю, что вас можно допустить к исполнению служебных
обязанностей. ..
Летчик еще сильнее сжал зубы: вот оно, наступает его день.
- Вы в хорошей форме, - продолжал военврач, - вы в форме почти
идеальной для вашей специальности. Теперь второй вопрос - наша идея. Вы бы
пошли пилотом на такую машину?
- На какую? - спросил Бобров, чтобы оттянуть время и не сразу
огорчить Левина.
--; Я же вам говорил о нашей идее. Речь идет о спасательной машине. Или
мне рассказать все с самого начала?
- Я хочу воевать! - сказал Бобров. - Я должен воевать, товарищ
военврач...
- Ну и воюйте! - вдруг грустно и негромко ответил Левин. - Воюйте на
здоровье. Конечно, вы воюете, а я нам предлагаю эвакуацию в Ташкент.
Разумеется, вы солдат и храбрец, а мы тут бьем баклуши и отсиживаемся от
всяких непредвиденных случайностей. Вытащить из ледяной воды двух-трех
обреченных парней - это дли товарища Боброва штатская работа. Вернуть к
жизнии, спасти своих товарищей - это несерьезно. Нет, нет, лучше теперь
молчите. В данном вопросе интересно то, что некто Бобов сам сказал, будто
несортный пилот погубит все начинание, а когда дошло до дела, то этот же
Бобров предпочел отказаться. Я больше ничего не имею сказать. Привет,
товарищ Бобров...
Летчик молчал, косо и задумчиво глядя на Левина. Тот сидел за своим
столом, горестно подпершись руками, и было видно, что он в самом деле
глубоко обижен и оскорблен.
- Все едино это вроде отчисления от боевой авиации,-- глухо и упрямо
произнес Бобров. - Тут никакие рассуждения не помогут, хотя вы и правы как
военврач. Конечно, без команд аэродромного обслуживания мы работать не
можем, и правильно роль этих команд начальство поднимает, но коли вопрос
жестко поставят, я лучше и пехоту подамся, чем в аэродромную команду.
Левин молчал.
- Еще направят на бензозаправщик шофером и тоже скажут - боевая
работа, - ворчливо добавил Бобров,-- а я бомбардировщик, театр знаю, пользу
приношу.
- Идите, идите, - почти крикнул Левин, - я же вас не прошу и не
уговариваю. Идите в бомбардировочную, идите. А мне пришлют мальчика
двадцатого года рождения, и нас срежут на первом же взлете. Черт с ним, с
этим старым Левиным. Но идея, идея, прекрасная идея тоже будет срезана раз
навсегда. До свидания, спокойной ночи, приятных сновидений.
И он открыл перед Бобровым дверь в полутемный госпитальный коридор.
Потом Левин немного постоял в ординаторской, раздумывая, и принял соды:
его мучила изжога. К ночи с дальнего поста привезли на катере краснофлотца
-- пришлось оперировать. Потом у старшины стрелка-радиста началось обильное,
изнуряющее кровотечение из раны бедра.
- Ничего не понимаю! - ежась и вздрагивая, сказала Ольга Ивановна.