"Геннадий Иосифович Геродник. Моя фронтовая лыжня " - читать интересную книгу автора

Или сядет в сторонке и вырезает перочинным ножом из дерева забавные
фигурки: кикимор и леших, персонажей басен Крылова и народных сказок.
В запасном Вахонин - малоприметный солдат. Если и обращает на себя
внимание, так своей чудаковатостью. Но на фронте тихоня еще покажет себя,
прославится на весь лыжный батальон, на всю гвардейскую дивизию.
Мы еще встретимся с тихим Вахоней.

Дмитрий Михайлович
Есть кроме меня в нашем батальоне еще один педагог - преподаватель
истории в средней школе Федоров. Я подружился с ним по пути в полк, в
эшелоне. Когда мы остаемся вдвоем, то называем друг друга по
имени-отчеству.
Но впервые услышал я об учителе Федорове еще до того, как познакомился
с ним лично. Дело было так. Когда в Невьянске военкоматовский писарь
каллиграфическим почерком записывал меня в лыжники, в кабинет быстрым шагом
вошел капитан с какой-то бумажкой в руке.
- Учителя Федорова еще не оформляли? - спросил он, одновременно
обращаясь к писарю и сидящему за соседним столом лейтенанту.
- Учителя Дмитрия Федорова десять минут назад оформили, -
приподнимаясь степенно, соответственно своему возрасту, а не воинскому
званию, ответил писарь. - Вот он, под семидесятым номером записан.
Лейтенант вскочил куда проворнее и подбежал к старшему начальнику.
Вдвоем они уставились в список, оформленный с таким тщанием, будто это был
аттестат зрелости выпускника средней школы.
- Экая досада! - воскликнул капитан. - Из округа пришло предписание:
Федорова направить на курсы армейских политработников. Что же будем делать?
- Разумеется, Федорова можно кем-то заменить и весь лист начисто
переписать, - ответил лейтенант. - Но эта канитель займет не менее
получаса. А нам железная дорога на пятки наступает. И так опаздываем!
- А если эту семидесятую строчку зачеркнуть и сверху надписать
красными чернилами? - повернулся капитан к писарю.
- Это сделать очень просто, - ответил писарь. - Но, само собой
разумеется, вид документа будет уже не тот...
Капитан некоторое время колебался, поглядывая то на список, то на
предписание из округа. Наконец принял решение:
- Ладно! Ничего переделывать не будем. Пускай Федоров едет с
лыжниками. Член партии, с высшим образованием - в любом месте выдвинется. А
в округ ответим: поздно, Федоров уже призван в армию.
На основании единичного факта я не имею права зачислять капитана и
писаря в бездумные формалисты. Этот случай навел меня на грустные
философские размышления иного плана. Дескать, и в мирное время в судьбы
людей нередко вмешивается случай. А в годы войны он еще более претендует на
власть.
Вот как в этой истории с учителем Федоровым. Принесли бы в военкомат
пакет из округа на несколько минут раньше, попал бы Федоров на регистрацию
в лыжбат на несколько минут позже - и дальнейшая жизнь человека потекла бы
совсем по иному руслу.
Но и сам конкретный факт не мог оставить меня равнодушным. Из-за
такого пустяка, как внешний вид списка, возмущался я про себя, так легко
решили человеческую судьбу?