"Эмма Герштейн. Мемуары " - читать интересную книгу автора

искусстве, и в быту.
После "Подсолнечного я застала Мандельштамов уже в другом месте - в
угловом сером доме в Спиридоньевском переулке. Они сняли комнату в отдельной
квартирке у ИТРовского работника, который жил там с женой и семилетним
сыном.
Была лучшая московская пора - начало осени, бабье лето. Москва звенела,
гудела и зеленела с желтизной. Осип Эмильевич дышал всем этим, подымаясь на
плоскую крышу нового дома, где они жили.
Неожиданно под вечер пришел Кирсанов. Мандельштам и его повел на крышу.
Вернулся оживленный, довольный тем, что поговорили о стихах. Когда Кирсанов
ушел, Мандельштам еще долго распевал его строфу

К нам приходит Робин Гуд...

(дальше, к сожалению, не помню) и ходил по комнате, почти танцуя.

А я знаю еще случай, когда Осип Эмильевич влюбился не в строфу и не в
строку и даже не в слово, а в одну букву - в букву "д" в одном определенном
сочетании. Вот как это обнаружилось.
Я была больна, лежала в постели и читала "Двенадцать стульев", только
недавно вышедшие. Осип Эмильевич навестил, увидел в моих руках книгу Ильфа и
Петрова, обрадовался. Ему не надо было заглядывать в нее, чтобы цитировать.
Он знал наизусть, что оркестр, игравший в московской пивной, состоял из
"Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда". Первые четыре фамилии он
произнес скороговоркой, а последнюю с ударением на последнем слоге, как
будто колоду опускал: "и ЗалкинДа". И здесь голос его гулко и мелодично
резонировал. У него были удивительные обертона на нижних регистрах. Он
повторял и повторял эти фамилии (Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и
Залкинда), выделял на разные лады слог "да" и хохотал, хохотал.
Смеялся Мандельштам не как ребенок, а как младенец. Он раскрывал и
закрывал свой беззубый рот, его прекрасные загнутые ресницы смежались, и
из-под них ручьем текли слезы. Он вытирал их и мотал головой.

Иногда говорил с большим азартом о политике. Борьба с "правым уклоном"
в партии вызвала у него цепь рассуждений, закончившихся простым житейским
наблюдением: все
притихли и выжидают, кто победит. В другой раз неожиданными
формулировками и строго логическими доводами предрекал новую мировую войну
и, присев на краешек
дивана, подняв указательный палец, торжественно провозгласил:
- Покупайте сахар!
Конечно, это была игра, но мне она показалась странной: в нашем доме
считалось, презренным делать запасы.
В тот день Осип Эмильевич был очень маленького роста. Это с ним
случалось. Вообще-то он был классического среднего роста, но иногда выглядел
выше среднего, а иногда - ниже. Это зависело от осанки, а осанка зависела от
внутреннего состояния.
Позднее Надя рассказывала, что в Армении на глазах у всех у Осипа
Эмильевича стала раздуваться на шее огромная опухоль, как зоб, а через
несколько часов опала. Теперь такому чуду найдено название: "аллергия", но