"Анатолий Герасименко. Тотем Человека [1,05.05]" - читать интересную книгу автора

самоубийству не обнаруживала. Она всегда была спокойной и сдержанной, как и
подобает настоящей кошке. Единственным проявлением ее религиозности было то,
что порой она могла просидеть оба выходных дня в медитации, запершись в
нашей маленькой комнате и покуривая марихуану. Так бывало всегда, когда мы
ссорились. И еще - она не переносила обычных людей. Поток был единодушен в
своей ненависти к простецам. Да. Когда мы с Диной впервые встретились, мне
только-только исполнилось двадцать лет, передо мной была самая прекрасная
женщина в мире, и я не очень-то думал о религиозных разногласиях. Может
быть, зря. Потом мы часто спорили с Диной об этих вещах. О методах, о
философии, о 'практиках'. Сейчас я раскаивался в том, что когда-то
осмеливался спорить с Диной.
В любом случае, Саша с ее легким характером никак не подходила на
фанатичного последователя Потока. Наверное, по работе пришлось что-то
такое...
- Все, приехали, - произнес Боб и лихо затормозил.
Я вышел из машины. Ноги дрожали. Где? Где они, где моя жена и этот
подонок? Но ни Черного, ни Дины я не увидел. 'Уазик' стоял посреди тесного
двора, который был со всех сторон зажат стенами. Справа архитектурным
кошмаром высилась желтая кирпичная стена, слева ветхой твердыней стояла
красная кирпичная стена, а прямо перед нами находился двухэтажный дом с
плешивой штукатуркой. Фасад дома украшали зарешеченные окна, посредине была
дверь, не точно посредине, чуть влево, ровно настолько, чтобы это выглядело
максимально уродливо. Дверь угрожающе заскрипела, из-за нее показался
грузный здоровяк в видавшей виды милицейской форме. Здоровяк улыбался.
- Здравия желаю, Борис Семеныч! - крикнул он Бобу издалека. - Все,
уехали уже голубки! Товарищ ваш за ними приезжал! Забрал!
'Чего?' - спросил голос у меня в голове.
Здоровяк подошел к нам, отдуваясь и обмахиваясь фуражкой.
- Уехали, - повторил он. - Опередили вас, товарищ майор. Буквально-вот
на десять минут. Я думал, вы тоже подъедете...
Дождь, что накрапывал все утро, сделал передышку. Под ногами
расползались цветные бензиновые пятна.
- Так, - сказал Боб, уперев палец милиционеру в грудь. Тот все еще
улыбался, но уже не очень уверенно. - Быстро, что за товарищ. Когда приехал.
Как ты ему их отдал. Сейчас у тебя звездочки-то сержантские посыплются.
- Так, это... - начал здоровяк.
- Говори, сука! - заорал Боб. Здоровяк начал путано и длинно объяснять,
при этом у него тряслась нижняя губа, как у ребенка, который собирается
плакать. Я очень быстро все понял.
- Боб, - забормотал я, - Боб...
- Сейчас, - сказал он, не оборачиваясь. - Марку, номер машины, куда
поехали, может, сказали, намекнули, хоть что-то, - это уже менту. Тот развел
руками так, что выронил фуражку - он так и не успел ее надеть и все время
мял в ладонях. Фуражка улетела в лужу, прямо в середину бензинового пятна, а
здоровяк, не замечая этого, бормотал что-то про шрам на морде и лысину...
- Поехали, - сказал Боб. Не дожидаясь, пока я захлопну дверь со своей
стороны, он бросил машину с места. Я едва не вылетел наружу. Боб, неловко
правя одной рукой, другой нажимал кнопки на телефоне.
- Серый, - сказал он затем в трубку, - того придурка утреннего для
допроса приведи мне. Буду через пятнадцать минут. А? Давай, только не