"Герман Гессе. Под колесами" - читать интересную книгу автора

побежал вдоль берега реки. Недалеко от пивоварни он увидел два связанных
плота На таких плотах он раньше в жаркие дни часами плыл вниз по течению -
плескавшаяся меж бревен вода одновременно И убаюкивала и будоражила его. Он
спрыгнул на шаткий плот, лег на кучу ивовых веток и попытался представить,
себе, будто его уносит течением и он плывет то быстро, то медленно мимо
полней, деревень, лугов, прохладных рощ, под мостами и через поднятые створы
плотин, а он, Ганс, лежит на плоту, и все опять как прежде, когда он плыл за
травой для кроликов к Коньковой горе или сидел с удочкой неподалеку от
Дубилен, и не болит него голова, и не мучат заботы..

Усталый, он возвратился домой только к ужину. Отец, крайне
взволнованный предстоящей поездкой на экзамены в Штутгарт, раз десять
спрашивал, все ли книги уложены, приготовил ли Ганс черный костюм, не хочет
ли он в поезде повторить еще раз грамматику и хорошо ли себя чувствует. Ганс
отвечал скупо, скорее огрызался, почти не притронулся к пище и вскоре
пожелал родителю покойной ночи.

- Спокойной ночи, Ганс! Выспись хорошенько! В шесть я тебя разбужу.
Латинь ты не забыл?

- Нет, и "латинь" не забыл! Покойной ночи

Долго Ганс сидел у себя, не зажигая лампы. Эта маленькая комнатка, где
он был сам себе хозяин и где ему никто не мешал, была, пожалуй, единственной
радостью, доставшейся Гансу благодаря экзаменам. Здесь он, одолеваемый
усталостью, борясь со сном и головной болью, долгие вечерние часы корпел над
Цезарем, Ксенофонтом, словарями и математическими задачками, часто близкий к
отчаянию, но всегда упорно подгоняемый гордостью и честолюбием. Но здесь же
он пережил часы, которые были ему дороже всех ребячьих забав, - странно
призрачные часы, когда он, исполненный гордости, пьянящего предчувствия
успеха, мечтательной тоски, уносился в круг возвышенных существ, поднимаясь
все выше над школой, экзаменами, над всеми и всем! Им овладевало дерзкое
блаженное чувство, что он действительно представляет собой нечто лучшее,
иное, чем его румяные, круглолицые и добродушные сверстники, и что
когда-нибудь он будет надменно смотреть на них с недосягаемой высоты. Вот и
сейчас он глубоко вздохнул, словно здесь, в его комнатушке, повеяло вольным,
прохладным ветерком, присел на кровать и, так мечтая, полный желаний и
сладостных предчувствий, еще долго сумерничал Но постепенно веки начали
слипаться, он силился открыть глаза, такие большие и воспаленные, но они
каждый раз опять закрывались. Вот и голова уже приникла к худенькому плечу,
устало раскинулись тонкие руки к Ганс уснул, так и не раздевшись, и, словно
ласковая материнская рука, крепкий сон утихомирил наконец волны, бушевавшие
в его беспокойной детской душе, разгладил и легкие морщинки на красивом лбу

Нет, такого еще никогда не бывало! Невзирая на ранний час, господин
директор соблаговолил лично явиться на вокзал. Гибенрат-старший, затянутый в
черный сюртук, от волнения и радости не мог устоять на месте Он нервно бегал
вокруг директора и Ганса и принимал пожелания доброго пути и успеха на
экзаменах от начальника вокзала и всех железнодорожных служащих, то и дело
перекладывая маленький черный чемодан из правой руки в левую и обратно. Зонт