"Эдуард Геворкян. Прощай, сентябрь!.." - читать интересную книгу автора

здоровье?
- Так вы запрашивали Совет исключительно ради удовольствия осведомиться
о моем здоровье? - спросил я.
Улыбка с его лица исчезла мгновенно.
- Нет. У меня есть предложение. Просьба! Вы, наверное, уже пишете
книгу, ну, понимаете, вашу... книгу. Так вот, не могли бы вы, как бы это
сформулировать... ну, несколько страничек, буквально несколько страниц -
ваши мысли, эмоции и все такое... Все, что вы испытали, пережили в тот
день. Я имею в виду день Суда. Если это вас не затруднит! Я понимаю,
неудобно обращаться с такой просьбой, но...
Он с минуту расшаркивался словесами, а я смотрел ему в глаза и молчал.
"Опять какая-то игра, - думал я, - опять "персоналисты" жаждут
дискуссии или референдума. Прекрасно, но при чем здесь я? Что-то
затянулась возня вокруг бывшего Учителя. Теперь понадобились мои эмоции!
Странно! Никогда не думал, что они так... организованы".
- Я ничего не понял! Собственно говоря, что вам от меня надо? Какие еще
заметки? Если у вас много свободного времени...
- Извините и еще раз извините, - перебил меня Клецанда. - Но нам
действительно крайне интересны ваши воспоминания о том дне. Время связи
истекает, а в двух словах теорию альтернативной этики не изложить. Если бы
вы позволили в следующий раз, через год...
Я медленно покачал головой.
- Жаль. Ваш Учитель был уверен, что вы не откажете.
- Что-о?
- Я немного знаком с Учителем Барсегом. Он, разумеется, не имеет к нам
ни малейшего отношения и весьма скептически относится к нашим концепциям.
Мы с ним соседи и иногда встречаемся в гостевые дни. Мы ему любопытны, не
более. Он, сами понимаете, не хотел говорить о вас, но потом все-таки
сказал, что теория альтернативной этики могла бы у вас вызвать интерес и
что вы занимались чем-то подобным за год до выпуска. "Шамиссо полагает, -
сказал он, - что повесть жизни закончена. Но это только пролог". Я не
знаю, что он хотел этим сказать.
Он собирался еще что-то добавить, но в верхнем правом углу экрана
замигали слова: "Конец связи".
Клецанда потрогал усы, наклонил голову и исчез. Конец связи.
Некоторое время я сидел перед пустым экраном, затем допил остывший кофе
и встал. Все-таки никто из девяти... Они-то могли не посчитаться с моим
запретом. А Мурад... впрочем, лучше о нем не думать, даже представить
страшно на миг, что с ним...
Клецанда меня смутил. Гора родила мышь, и мышь оказалась дохлой! Если
раньше я подозревал их в непонятных играх вокруг меня, Мурада и
Преступления, то все это оказалось пшиком. Мемуары им нужны! Но что имел в
виду мой Учитель? Я никогда не увлекался и не занимался альтернативной
этикой. Да чего уж там, впервые о ней услышал только сегодня, от Клецанды.
Что-то здесь не то!
Недавно я вспоминал Учителя Барсега. Странный приснился сон - будто
стою в пустой комнате меж огромных зеркал, и отражения отражений образуют
бесконечный коридор. Вижу перед собой не себя, а Барсега, а за ним кто-то
еще, я знаю, это его Учитель, а за ним Учитель Учителя и так ряд фигур
теряются в мутной глубине. Головы не поворачивая, знаю: за мной такой же