"Гэри Гибсон. Тяготению вопреки" - читать интересную книгу автора

- С этим все в порядке, сэр, - сказал старший. - Мы уже послали за ней
человека.
Вот тут-то Кендрик и сообразил, что дело совеем плохо.
Через несколько минут он без сопротивления дал засунуть себя в фургон с
армейской эмблемой. Наручники на него не надели, но от двоих военных его
отделяла стальная решетка. Как ни удивительно,он понял, что даже не особенно
напуган. Где-то там наверху кто-то страшно напутал. В конце концов все
выяснится, он вернется домой и еще посмеется над этим приключением.
Эти мысли вертелись у него в мозгу как какая-то мантра. Но время от
времени он опускал глаза и видел собственные сжатые кулаки, и боль
отдавалась в запястьях от сведенных судорогой пальцев. Он должен быть начеку
и адекватно оценивать обстановку, что бы ни случилось.
Младший солдат на пассажирском сиденье включил радио. Впереди находился
руль, дающий возможность вести машину вручную. Кендрик сам любил ручное
вождение, пусть даже оно намного дороже и сильно сажает аккумуляторы: он
предпочитал сам управлять машиной, радовался возможности в доли секунды
принимать решение и выбирать ту дорогу, а не эту. Когда программируешь место
назначения, такой возможности нет.
Но человек на водительском сиденье не держал руки на руле. Грузовик вел
себя сам, скользя вслепую по своей асфальтовой ленте. Из скрытых колонок
дребезжала популярная музыка - синтезированные песни "шаман-поп", в три
четверти, с акцентом на басах. Музыка стихла, и явно синтезированный голос
стал читать новости. Что-то там про Лос-Анджелес...
Кендрик подвинулся ближе к решетке, прислушался внимательней, разобрав
такие слова, как "Президент Уилбер", "ужасная трагедия" и "холокост", хотя
громкость была слишком мала, чтобы расслышать как следует. Двигатель молчал,
но слегка постукивал зимний дождик по крыше, и трудно было понять, что
говорит голос. Еще удалось уловить фразы: "...место этой величайшей
национальной катастрофы" и "...страна скорбит".
Кендрик вспомнил, как утром не мог обновить новости по подписке на
эллисте. Что же стряслось?
- Эй, - позвал он, и когда ни один из них не обернулся, громче: - Эй!
Водитель - тот, который постарше, - оглянулся через плечо со скучающей
миной:
- Чего вам?
- По радио. Что там говорят? Что случилось? Водитель мрачно улыбнулся:
- Может быть, вы нам сможете рассказать.

Казалось, что прошли часы, когда грузовик внезапно свернул на длинную
пыльную дорогу, уходящую к далеким холмам. Город остался далеко позади, а
Кендрик успел убедиться, что существует примерно столько же видов паники,
сколько есть у эскимосов слов, обозначающих снег. Он прошел через панику в
оцепенении, панику в гневе - когда старший из двух тюремщиков пригрозил
остановить машину и сделать из него котлету, если он не заткнется, - и
панику отчаяния, которая владела им почти все оставшееся время и убедила
его, что сейчас его увезут подальше и застрелят на какой-нибудь пустынной
дороге - как злополучного героя романа Кафки.
Сейчас он просто ждал, что будет дальше. По все более громкому шуму
пролетающих самолетов он заключил, что они приближаются к какой-то военной
авиабазе. Фургон внезапно остановился на широком разливе серого бетона.