"Уильям Гибсон. Захолустье" - читать интересную книгу автора

И вдруг замер, скорчившись и зажимая нос от вони пластиковой
взрывчатки, потому что именно тогда меня накрыл Страх. Впервые накрыл
по-настоящему.
Я сталкивался с ним и раньше, с этим Страхом, но тогда это был лишь
край огромного покрывала. Теперь же он был бездонным, как бездна, он нес в
себе пустоту вечной ночи, холодную и неумолимую. В нем - последние слова,
глубина космоса, каждое долгое "прощай" в истории нашей расы. Он заставил
меня съежиться и заскулить. Я трясся, пресмыкался, рыдал. Нам читают
лекции, предостерегают, пытаются списать этот страх на временную боязнь
открытого пространства, свойственную нашей работе. Но мы знаем, что это;
суррогаты знают, а обработчикам этого не дано. Ни одно объяснение не
способно ухватить сути.
Это - Страх. Это - длинный палец Великой Ночи, тьмы, которая
скармливает бормочущих безумцев мягкой белой утробе Палат. Ольга познала
его первой, Святая Ольга. Она пыталась спрятать нас от него, крушила
радиооборудование корабля, молясь, чтобы Земля потеряла ее, дала ей
умереть.
Хиро неистовствовал, но потом, похоже, понял, что со мной происходит,
и принял единственно верное решение.
Он ударил меня, задействовав переключатель боли. Жестоко. Раз, еще раз
- как стрекалом для скота. Он заставил меня войти внутрь. Пинками прогнал
сквозь Страх.
Там, за стеной Страха, была комната. Тишина, молчание и незнакомый
запах. Запах женщины.
Захламленный модуль выглядел изношенным, почти домашним, усталый
пластик антиперегрузочной кушетки был заклеен отстающими полосками
серебристой пленки. Но все, казалось, было отмечено печатью заброшенности.
Обитательницы здесь не было. Затем я увидел безумную щетину росчерков
шариковой ручкой: похожие на крабов символы, тысячи крохотных корявых
продолговатых фигур смыкались, накладывались одна на другую. Размазанные
пальцами, жалкие, они покрывали почти всю переднюю переборку.
Хиро - из статики - шептал, молил: "Найди ее, Тоби, сейчас же,
пожалуйста, Тоби, найди ее, найди ее, найди..."

Я нашел ее в хирургической нише, узком алькове в дальнем конце
центрального коридора. Над ней - Schцene Maschine, сверкающий хирургический
манипулятор, его острые длинные руки-клешни были подняты. Хромированные
члены ракопаука оканчивались несколькими гемостатами, пинцетом, лазерным
скальпелем. Хиллари билась в истерике, почти затерявшись на каком-то
далеком канале, захлебывалась рыданиями: что-то об анатомии человеческой
руки, сухожилиях, артериях, основах тахономии.
Крови совсем не было. Манипулятор - чистоплотная машина, способная
аккуратно делать свое дело в условиях нулевой гравитации, отсасывая
жидкость при помощи вакуума. Лени умерла за минуту до того, как Хиро
взорвал люк. Ее правая рука, разложенная на рабочей поверхности, казалась
копией какого-то средневекового рисунка. И эта рука была очищена до кости,
наколотые на белый пластик препараторскими иглами из нержавеющей стали
мускулы и ткани были разложены тщательно и симметрично. Она истекла кровью.
Любой хирургический манипулятор тщательно запрограммирован против
самоубийства, но он может использоваться как робот-препаратор, готовящий