"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

в тюрьму.
Раскрывая судьбы своих героев, Гиляровский показывает траги-ческую
безысходность их нищенского существования, обездоленность народных низов в
мире капиталистической наживы. Герои его рассказов и очерков - жертвы
эксплуатации, произвола, унижения человеческой личности. Положение этих
людей поистине беспро-светно. Жизнь уродует их, ломает, опустошает, и люди
падают и гибнут под ее жестокими и неумолимыми ударами. Это уже "быв-шие
люди", "трущобные люди". Но даже на дне они не утрачи-вают подлинно
человеческих качеств. Сила обличения сочетается у писателя с горячей
симпатией к трудолюбивому и талантливому русскому народу, с показом его
мужества и человечности, с верой в его будущее.
Судьба "сожженной книги" тяжело сказалась на судьбе Гиля-ровского как
писателя. Н. Телешев вспоминает: "Он рассердился, что писателю не дают
заниматься своим прямым делом, и в ответ открыл контору объявлений и
разразился по тем временам необы-чайной рекламой". На пролетках извозчиков,
в окнах магазинов, даже в Кремле на царь-пушке появились яркие круглые
объявле-ния, извещавшие о конторе Гиляровского.
Не зная, куда девать свои силы, он основал "Русское гимнасти-ческое
общество", где показывал чудеса ловкости и своей редко-стной, исключительной
силы.
Испытав неудачу с изданием первой книги, Гиляровский решил выступить
как поэт. Он собрал стихи разных лет и в 1894 году издал сборник "Забытая
тетрадь", со страниц которого опять-таки вставал образ поэта-бродяги. В
стихотворении "Бродяга" Гиляров-ский пишет:

Не смейтесь, что все я о воле пою:
Как мать дорогую, я волю люблю...
Не смейтесь, что пел я о звуке оков,
О скрипе дверей да о лязге штыков...
О холоде, голоде пел, о беде,
О горе глубоком и горькой нужде.

Поэт мечтает о скором приходе солнца и счастья на его землю, верит, что
настанет желанное время и "разгонит мрак нависших туч". Но вместе с тем
чувства усталости и неверия берут иногда верх. Былые мечтания, по его
словам, "разбились в прах", он раз-учился мечтать о счастье. Стихи
Гиляровского к тому же не обна-руживали самобытного поэтического дарования.
Горький дал отри-цательную оценку одному из изданий "Забытой тетради", да и
сам Гиляровский вряд ли был удовлетворен своей поэтической работой. Не она
определяла его творческое лицо, его возможности.
Отдавшись с новой силой репортерству, он метался в поисках живого
жизненного материала: то слал с берегов Дона в "Рус-ские ведомости"
корреспонденции о свирепствовавшей там холере, то объезжал гоголевские места
на Украине и, собрав интересный ма-териал, издал книгу "На родине Гоголя"
(1902), то отправлялся в поездку на Балканы и выпустил потом книгу "Шипка
прежде и теперь", то, поехав в Албанию, оказался вдруг в Белграде и едва, по
словам Н. Телешова, унес оттуда свою голову (там в это вре-мя свирепствовал
террор), то писал гневные статьи о русско-япон-ской войне, разоблачая
царских интендантов, нажившихся на бед-ствиях народа. Работа журналиста
требовала колоссальной энергии и почти не составляла времени для