"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

Рачковского лист бумаги и на другой день подал докладную записку об отставке
Вольскому, которого я просил даже не уговаривать. Опять он при-гласил меня к
себе, напоил и накормил, но решения я не переменил, и через два дня мне
вручили послужной список, в котором была строка, что я из юнкерского училища
уволен и препровожден обратно в полк за неуспехи в на-уках и
неудовлетворительное поведение. Дали мне еще аттестат из гимназии и
метрическое свидетельство и два рубля 35 копеек причитающегося мне жалованья
и еще каких-то денег...
Мне стыдно было являться в роту, и я воспользовал-ся тем, что люди были
на учебных занятиях, взял узелок с бельем и стеганую ватную старую куртку,
которую в хо-лод надевал под мундир.
Зашел в канцелярию к Рачковскому, написал письмо отцу и сказал, что
поступаю в цирк.
- Куда идти? Где прожить до весны? А там в Рыбну, крючником, - решил
я.

x x x

Я не имел права носить шинель и погоны, потому что
вольноопределяющиеся, выходя в отставку, возвращались в "первобытное
состояние без права именоваться воинским званием". Закусив в трактире, я
пошел на базар, где сменял шинель, совершенно новую, из гвардейского сукна,
сшитую мне отцом перед поступлением в училище, и та-кой же мундир из
хорошего сукна на ватное потрепанное пальто; кепи сменял, прибавив полтину,
на ватную ста-рую шапку и, поддев вниз теплую душегрейку, посмотрел:
- Зимогор! Рвань рванью. Только сапоги и штаны с кантом новые. Куда же
идти? Где ночевать? В "Русский пир" или к Лондрону и другие трактиры, вблизи
казар-мы, до девяти часов показаться нельзя - юнкера и сол-даты ходят.
Рядом с "Русским пиром" был трактир Лондрона, от-ставного солдата из
кантонистов, любителя кулачных боев. В Ярославле часто по зимам в праздники
дрались- с одной стороны, городские, с другой, фабричные, главным образом,
с корзинкиной фабрики. Бойцы-распорядители собирались у Лондрона, который
немало тратил денег, нанимая бойцов. Несмотря на строгость, в боях
прини-мали участие и солдаты обозной роты, которым мирволил командир роты.
капитан Морянинов, человек пожилой, огромной физической силы, в дни юности
любитель боев, сожалевший в наших беседах, что мундир не позволяет ему
самому участвовать в рядах; но тем не менее он вместе с Лондроном в больших
санях всегда выезжал на бои, становился гденибудь в поле на горке и наблюдал
издали. Он волновался страшно, дрожал, скрежетал зу-бами и раз, когда
городских гнали фабричные по полю к городу, он, одетый в нагольный тулуп и
самоедскую шап-ку, выскочил из саней, пересек дорогу бегущим и заорал своим
страшным голосом:
- Ар-рнауты! Стой! Вперед! - бросился, увлек за собой наших, и город
прогнал фабричных.
Из полка ходили еще только двое: я и Ларион Орлов. Лондрон нас
переодевал в короткие полушубки. Орлову платил по пять рублей в случае нашей
победы, а меня угощал, верил в долг деньги и подарил недорогие, с себя,
серебряные часы, когда на мостике, близ фабрики Корзинкина, главный боец той
стороны, знаменитый в то вре-мя Ванька Гарный во главе своих начал гнать
наших с моста, и мне удалось сбить его с ног. Когда увидали, что атаман