"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

в Ярославль, пожалел меня, поругал пьяниц Поповых и предложил довезти ме-ня
до Ярославля. Потом повернул лошадь к своему до-му, вынес оттуда новый
овчинный тулуп.
- Надень, а то замерзнешь.
Проезжая деревню, где я чинил часы, я закутался в тулуп и лежал в
санях. Также и в кабак, где стащил по-ловик, я отказался войти. Всю дорогу
мы молчали - я не начинал, приказчик ни слова не спросил. На второй
по-ловине пути заехали в трактир. Приказчик, молчаливый и суровый, напоил
меня чаем и досыта накормил домаш-ними лепешками с картофелем на постном
масле. По приезде в Ярославль приказчик высадил меня, я его поблагодарил, а
он сказал только одно слово: - Прощавай!
После хороших суток, проведенных у стариков в теп-лой хате, в когда-то
красивом имении на гористом берегу Волги - я опять в Ярославле, где надо
избегать встречи с полковыми товарищами и думать, где бы переночевать и что
бы поесть. Пошел на базар, чтобы сменять хоро-шие штаны на плохие или сапоги
- денег в кармане ни копейки. Последний пятак за урок, как бутерброды есть,
заплатил. Я прямо пошел на базар, где гостиницы Стол-бы. Посредине толкучки
стоял одноэтажный промозглый длинный дом, трактир Будилова, притон всего
бездомно-го и преступного люда, которые в те времена в честь его и
назывались "будиловцами". Это был уже цвет ярослав-ских зимогоров, летом
работавших грузчиками на Волге, а зимами горевавших и бедовавших в
Будиловском трак-тире.
Сапоги я сменял на подшитые кожей старые валенки и получил рубль
придачи и заказал чаю. В первый раз я видел такую зловонную, пьяную трущобу,
набитую сплошь скупавшими у пьяных платье: снимает пальто или штаны - и тут
же наденет рваную сменку... Минуту назад и я также переобувался в валенки...
Я примостился в уг-лу, у маленького столика, добрую половину которого
за-нимал руками и головой спавший на стуле оборванец. Мне подали пару чаю за
5 копеек, у грязной торговки я купил на пятак кренделей и наслаждаюсь. В
валенках тепло ногам на мокром полу, покрытом грязью. Мысли мелькают в
голове - и ни на одной остановиться нельзя, но девять гривен в кармане
успокаивают. Только вопрос, где ночевать? У Лондрона больше неудобно
проситься. Где же? Кого спросить? Но все такие опухшие от пьян-ства
разбойничьи рожи, что подступиться не хочется.
Пью чай, в голове думушка: где бы ночевать?.. Рас-сматриваю моего
спящего соседа, но мне видна толькокудлатая голова, вся в известке, да
торчавшие из-под го-ловы две руки, в которые он уткнулся лицом. Руки тоже со
следами известки, въевшейся в кожу.
Пью, смотрю на оборванцев, шлепающих по сырому полу снежными опорками и
лаптями... Вдруг стол качнул-ся. Голова зашевелилась, передо мной лицо
желтое, опух-шее. Пьяные глаза он уставил на меня и снова опустил голову. Я
продолжал пить чай... Предзакатное солнышко на минуту осветило грязные окна
притона. Сосед опять поднял голову, выпрямился и сел на стуле, постарался
встать и опять хлюпнулся.
Потом взглянул на меня и сказал:
- На завод пора, а я, мотри, мал, того... - И стал шарить в
карманах... Потом вынул две копейки, кинул их на стол. - Мотри, только один
семик... добавь тройчак на шкалик... охмелюсь и пойду! - обратился он ко
мне.
- Ладно.