"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

погладила его.
Понимать надо: согрелся и лихорадка перестала трясти и убежала. Потом
подала мне умыться, поставила на стол хлеб и ведро, которое мы привезли.
Открыла крыш-ку - там почти полведра икры зернистой.
Ввалилась вся команда. Подали еще ложек, хлеба и связку воблы. Налили
стаканы, выпили.
- Ешь, а ты икру-то хлебай ложкой! Я пил и ел полными ложками чудную
икру. Все остальные закусывали воблой. - Ваня, а ты же икру? - спросил я.
- Обрыдла. Это тебе в охотку.
Подали жареную баранину и еще четвертную постави-ли на стол.
Пьянствовали ребята всю ночь. Откровенные разгово-ры разговаривали.
Козлик что-то начинал петь, но никто не подтягивал, и он смолкал. Шумели...
дрались... А я спал мертвым сном. Проснулся чуть свет - все спят впо-валку.
В углу храпел связанный по рукам и ногам Ноздря. У Орлова все лицо в крови.
Я встал, тихо оделся и по-шел на пристань.

x x x


В Царицыне пароход грузится часов шесть. Я вышел на берег, поел у баб
печеных яиц и жареной рыбы.
Иду по берегу, вдоль каравана. На песке стоят три чудных лошади в
попонах, а четвертую сводят по сход-ням с баржи. И ее поставили к этим. Так
и горят их золо-тистые породистые головы на полуденном солнце.
- Что, хороши? - спросил меня старый казак в шап-ке блином и с
серьгой в ухе.
- Ах, как хороши! Так бы не ушел от них.
Он подошел ко мне близко и понюхал.
- Ты что, с промыслов?
- Да, из Астрахани, еду работы искать.
- Вот я и унюхал... А ты по какой части?
- В цирке служил!
- Наездник? Вот такого-то мне и надо. Можешь до Великокняжеской
лошадей со мной вести?
- С радостью!
И повели мы золотых персидских жеребцов в донские табуны и довели
благополучно, и я в степи счастье свое нашел. А не попади я зипуном в тузлук
- не унюхал бы меня старый казак Гаврило Руфич, и не видал бы я сте-пей
задонских, и не писал бы этих строк!
- Кисмет!
... Степи. Незабвенное время. Степь заслонила и про-шлое и будущее. Жил
текущим днем, беззаботно. Едешь один на коне и радуешься.

Все гладь и гладь.
Не видно края,
Ни кустика, ни деревца...
Кружит орел, крылом сверкая...

И степь, и небо без конца...
Вспоминается детство. Леса дремучие... За каждым деревом, за каждым