"Нодар Джин. Повесть об исходе и суете" - читать интересную книгу автора

Нодар Джин

Повесть об исходе и суете

1. Родиться надо на родине

Петхаин находится в самом тесном районе грузинской столицы. Теснота
образовалась в Петхаине прежде всего от скопившегося в нем времени. Никакое
пространство, где скопилось столько времени, не располагает к жизни - и в
юности я сердился на себя за то, что родился именно там.
Еще больше бесили меня тогда мои предки. Не только потому, что -
изгнанные из Вавилона двадцать пять веков назад - они обосновались именно на
этом пространстве. Возмущало меня и другое: они назвали его "Петхаином" -
"Домом жизни".
Позже, когда пришла пора смирения с фактами, я тяготился тем, что не
родился где-нибудь еще. Это состояние длилось вплоть до мгновения, когда я
вдруг стал настоящим реалистом, - человеком, умеющим не оборачиваться назад.
Следующее мгновение принесло с собой решение последовать примеру всех
петхаинских "вавилонян" - уехать в Америку. В Америке - тоже почти
мгновенно - стало понятным, что жить можно где угодно, но родиться не везде.
И что родиться надо на родине, ибо в этом случае постижение сути вещей -
если и происходит - связано с меньшей печалью...
Как только самолет стал кружить над Нью-Йорком и я припал к окну, меня
удивила привычность непостижимых символов. Мне показалось, что прибываю
туда, откуда улетел. Небо за окном было тем же - как скатерть из джинсового
полотна, утыканная стеариновыми фигурками из пышных грибов, тонких столбиков
и грузных баб. Я, впрочем, не желал ничего знакомого. Тем более что прошлое,
каким бы привычным оно ни было, так же непостижимо, как ненаступившее.
В голове моей мелькнул тревожный вопрос: А вдруг будущее ничем не
отличается от прошлого или настоящего? Разве только своей бесконечностью.
Еще мне подумалось, будто будущее есть иллюзия - тем более сильная, чем
быстрее скользишь по кругу, в котором с реальным смыкается лишь прошлое.
Рядом сидели жена с дочерью - символы сомкнутого круга, и когда самолет
пошел на снижение, меня полоснула по сердцу острая тоска по родительскому
дому. Мне захотелось в прошлое, и пока моя дочь спрашивала у матери почему
это облака выглядят всюду одинаково, я записывал в свою синюю тетрадь для
будущих воспоминаний историю о чокнутом старике по прозвищу Грыжа.
Историю, которая в нью-йоркском небе, в преддверии новой жизни, обрела
пугающий смысл.

2. Правда не в суете, а в покое

Незадолго до прощания с прошлым я очутился в высокогорной деревне к
северу от глухого грузинского городка Пасанаури. Именовалась она почти так
же, как мой тбилисский квартал, Бейт-Хаим, и была основана теми же
вавилонскими изгнанниками.
Если это предание правдиво, летопись Бейт-Хаима - единственная в мире
летопись неподвижного существования двухсот еврейских семей, которых среди
прочих вавилонских иудеев погнал из своих владений Навуходоносор.
Вавилонские изгнанники разбрелись кто куда, но лишь одним бейт-хаимцам,