"Анатолий Гладилин. Прогноз на завтра (Повесть)" - читать интересную книгу автора

не из радостных. Аэропорт закрыт до двенадцати.
В двенадцать:
- Аэропорт закрыт до шести.
В шесть:
- Аэропорт закрыт до десяти. Самолет из Анадыря прошел в Хатангу.
Московский сидит в Норильске.
В десять мне посоветовали спать. Собственно, так и должно было быть. Не
могла Арктика простить вчерашнего теплого воскресного дня. В двенадцать я
позвонил еще раз, и мужской голос ответил, что Тикси закрыт. Закрыт до
семи утра.
...Я действительно суеверный. Я не боюсь черных кошек, но верю другим
приметам: понедельникам, тринадцатым числам, счастливым билетам. Я часто
вспоминаю тот день и думаю, что мне надо было оставаться. Надо было, хотя
понимаю, что нельзя сразу изменить все планы, переиграть давно решенное,
начать сначала. Я не первый раз покидал обжитые места, хорошую работу,
расставался с друзьями (естественно, договариваясь о скорой встрече,
клянясь, что буду писать и т. д.), никогда не писал и никогда их больше не
видел, - это какой-то фатум, болезнь, географическая лихорадка: мчаться
куда-то в поисках лучшего и потом сознавать, что там, откуда ты уехал,
тебе было хорошо. Я никогда не возвращался на круги своя.
Но это неправда. Я всегда ходил по кругу. Кружил вокруг себя.


2


Летом ветры дуют в основном с севера. А зимой - с юга. Южный ветер самый
страшный. Он приносит пургу.
В пургу люди ходят по кругу. Подставляешь плечо, отворачиваешься, а правая
нога делает шаг чуть больше левой. Опытные полярники это знают и, когда
чувствуют, что потеряли ориентировку, идут просто по ветру. Идут, пока не
наткнутся на кабель или на ЛЭП, а уж по кабелю можно добраться до Тикси.
Девочка-радист, приехавшая под Новый год на станцию, не была опытным
полярником. Она не знала, что надо предупредить товарищей, когда идешь в
соседний дом. Она замерзла на следующий день. Ее хватились не сразу, и на
поиски бросилась вся станция. Шли, обвязавшись веревками. Вероятно,
несколько раз проходили около нее. Ведь она лежала в двадцати метрах от
столовой. Она кружила рядом с домом, пока не замерзла. Все это выяснилось,
когда стихла пурга.
И потом протянули леер.
Но это случилось до меня. Я уже ходил по лееру.
Весной и осенью видно, как идет пурга. В сером полумраке над стальными
застругами воет, надрываясь, поземка, а с юга приближается клубящаяся тьма.
Зимой ничего не видно. Лишь по лееру скачут белые электрические огни.
Считают, что красный свет пробивает пургу. Не знаю. Красный фонарь над
своим домом я не замечал. Зато в десяти метрах от столовой я видел белое
пятно обыкновенной лампы.
Пурга на станции - это полное одиночество. Обедать идешь через день. В
столовой кто-нибудь из ребят мрачно ковыряет вилкой котлету. "Привет". -
"Привет". - "Как дела?" - "Нормально". И все. Нечего говорить.