"Анатолий Гладилин. Французская Советская Социалистическая Республика " - читать интересную книгу автора

стометровке.
Как-то разом все пришли в себя, лица вытянулись, а Генеральный, до
этого не задавший не единого вопроса, протер платком очки и сказал как бы в
потолок:
- Насколько я знаю, полковник Зотов недолго работал во Франции.
- Так точно, - с готовностью подтвердил председатель Комитета, -
послали раз на короткий срок, берегли, чтоб не засвечивался.
Меня по-настоящему бросило в жар. Генеральный меня помнит! Правда, он
был нашим шефом пять лет, но ведь я для него - песчинка! И сколько с тех
пор воды утекло...
- Правильно делали, - сказал Генеральный, - а теперь пусть едет, на
месте проводит и координирует эту акцию.
- Не многовато ли для полковника? - вслух, но как бы сам у себя
спросил Идеолог, - все же такая ответственность!
- А кого прикажете посылать? Маршала? - живо отпарировал Генеральный.
- Появление заметной фигуры вызовет переполох в Европе и резкое обострение
отношений со Штатами. А Борис Борисович - человек скромный и знающий
(последнее слово было недвусмысленно подчеркнуто). Бесспорно,
ответственность велика, партия доверяет Зотову, но он будет работать в
непосредственном контакте с Секретариатом ЦК. Конечно, связь будет
осуществляться по специальным каналам. Найти соответствующеe прикрытие -
это дело КГБ. Есть возражения по кандидатуре товарища Зотова?
Возражений не было. Но я, еще точно не отдавая себе отчета в том, что
же произошло, куда меня вознесло, отметил мысленно: нам не задали главного
вопроса. Да, было множество второстепенных, но главный, кардинальный вопрос
- зачем мы все это затеваем? - и на который четкого ответа мы не нашли,
кроме общих рассуждений типа "почему не взять то, что плохо лежит, а года
через два это "плохолежащее" вдруг станет для нас недоступно" - мотивировка
приемлемая, но не исчерпывающая и, значит, в какой-то степени, рискованная
- так вот, о главном нас не спросили ни разу. Значит, прав был председатель
Комитета, говоря, чтоб мы не ломали себе голову над этой проблемой. Он
лучше разбирался в настроениях, царивших наверху. Взять то, что плохо
лежит, это уже само по себе достаточная причина. Более того политика.
На следующий день по всему Комитету стало известно, что вернулись мы с
Секретариата на машине председателя. (В ЦК-то мы ехали, как и положено, на
разных - председатель на своем "Зиле", а мы с генералом-лейтенантом на
управленческой "Волге".) И я заметил, что в коридорах со мной еще издали
стали очень почтительно здороваться. Еще через два дня меня пригласили в
МИД, и разговаривал со мной Министр. Беседа была дружеской, без лишних
подробностей. Министр поздравил меня с назначением на пост первого
советника советского посольства в Париже и сказал, что если что - он лично
будет мне содействовать во всем, и, как бы в шутку, попросил не обижать
мидовцев. Естественно, я заверил, добавив, что как новичок я рассчитываю
многому у мидовцев научиться. "Версаль" был разыгран безукоризненно.
Потом начались предотъездные хлопоты, и удивлял меня лишь
генерал-лейтенант, начальник нашего управления: по отношению ко мне он вел
себя так, будто мы с ним поменялись местами. Грех мне было жаловаться, мои
дела исполнялись в первую очередь, однако я не мальчишка и не первый год в
Органах - мне не нравится, когда начальство становится слишком
предупредительным. И того обожания, как на Секретариате, в глазах