"Анатолий Гладилин. Евангелие от Робеспьера" - читать интересную книгу автора

Робеспьер - защитник революции. Он совесть нации.
"Разве те, кто не уплачивает известных податей, являются рабами? Разве
они не заинтересованы в общественном деле? Все они содействовали избранию
членов Учредительного собрания; они предоставили вам осуществлять за них
права; разве они поручили вам осуществлять права против них? Граждане они
или нет? Я краснею при мысли, что мне приходится спрашивать об этом".
Робеспьер был единственным депутатом-демократом, которого не затронуло
повальное увлечение законом против эмиграции, вызванным отъездом теток
короля.
Робеспьер колеблется. А вдруг этот закон ущемляет права людей?
- Закон против эмиграции мне не нравится, но я хотел бы, чтобы мне
доказали дельными доводами, что его следует отвергнуть.
Когда в Собрании стали раздаваться голоса, требующие сожжения
литературы, в которой отстаивались аристократические принципы, Робеспьер
сказал: "Сделайте это, и вскоре инквизиции подвергнутся также и
патриотические произведения".
Заметим, кстати, что именно Робеспьер требовал отмены смертной казни.
Но Собрание не пошло за ним и оставило в силе старые законы. Однажды, когда
ему не дают выступить, он бросает в запальчивости следующую фразу:
- Всякое требование, имеющее целью подавить мой голос, - гибельно для
свободы. Многие буржуазные историки, анализируя этот период деятельности
Робеспьера, пишут, что вот видите, каким Робеспьер был хорошим, Собранию
стоило прислушаться к нему, и тогда Франция избежала бы ужасов террора.
Конечно, соблазнительно поддержать легенду о добром Робеспьере. Но,
во-первых, было бы утопией считать, что Собрание могло принять предложение
Робеспьера. А, во-вторых, сам Робеспьер выступал в роли абстрактного
демократа, стоящего вне партии. Его гуманизм был наивен. Как только
Робеспьер станет во главе Якобинского клуба, как только он получит
возможность действенными мерами бороться с врагами революции - он заговорит
по-другому.
Но и сейчас он не упускает случая нанести решительный удар лидерам
Собрания. Он понял, что в будущем они будут мешать революции, и убирает их с
дороги:
- Я требую следующего декрета: члены настоящего Собрания не могут быть
избраны вновь в будущее Законодательное собрание... Двадцатипятимиллионная
нация была бы управляема... небольшим числом ловких ораторов; а кто же
управлял бы иногда ораторами?... Я отнюдь не люблю этой новой науки, которую
называют тактикой больших собраний; она слишком похожа на интригу... Я не
люблю, чтобы ловкие люди могли, господствуя при помощи этих способов над
Собранием, подготовлять свое господство над другим Собранием и, таким
образом, увековечивали систему коалиции, которая является бичом свободы. Я
питаю доверие к представителям, которые, не имея возможности распространить
свои замыслы за пределы двух лет, будут вынуждены ограничить свое честолюбие
славой служения человечеству и своей родине.
Логика его доказательств была такова, что лидеры ассамблеи вынуждены
были вотировать свое изгнание из общественной жизни страны.
И в каждом выступлении Робеспьер последовательно и неуклонно отстаивает
идею политического равенства всех.
Наибольшую известность принесла ему речь о всеобщем избирательном
праве.