"Анатолий Гладилин. Евангелие от Робеспьера" - читать интересную книгу автора

детей.
И тогда стихийно родился призыв: "Поспешим в тюрьмы!"
Так начались сентябрьские убийства.
Народ врывался в тюрьмы и убивал. Сначала без суда, потом возникли
импровизированные суды. Первым судьей был герой 14 июля и октябрьских дней
1789 года Майяр. Суд был скорый. Тут же саблями зарубались неприсягнувшие
священники, ярые роялисты, фальшивомонетчики. Тех, за кем не было вины,
Майяр освобождал. Он говорил: "Мы собрались сюда не для того, чтобы судить
за убеждения, а для того, чтобы судить за проступки". Каждого заключенного,
признанного невиновным, толпа встречала радостными криками. Но невиновных
насчитали всего несколько десятков.
Ни Собрание, ни Коммуна не делали сколько-нибудь решительной попытки
прекратить народный террор, хотя и посылали своих комиссаров в аббатства и
тюрьмы. Но комиссары действовали очень робко, да и вряд ли было возможно
остановить стихию.
Впоследствии ответственность за сентябрьские убийства жирондисты
свалили на Дантона, Марата и Робеспьера. Правда, узнав про события в
тюрьмах, Дантон сказал: "В настоящее время только крайние меры могут
принести пользу, все остальное будет бесполезно". Правда, Робеспьер в те дни
словно набрал в рот воды. Правда, Марат на заседаниях Коммуны открыто
одобрял действия народа. Но правда и то, что жирондисты, официально стоявшие
у власти, не произнесли ни слова. Осуждать сентябрьские убийства они начали
впоследствии, когда этого потребовали интересы партийной борьбы, когда
появилась возможность свалить вину на монтаньяров.
Между тем пал Верден, и восьмидесятитысячная армия пруссаков ускоренным
маршем шла на Париж. Ей противостояла двадцатичетырехтысячная армия Дюмурье.
Путем хитроумных и ловких маневров Дюмурье избегал решительного сражения, но
не давал герцогу Брауншвейгскому спокойно продвигаться вперед. Наконец армии
встретились при местечке Вальми, но тут начались беспрерывные проливные
дожди.
Пруссаки были уверены, что они легко разобьют "армию адвокатов", и не
очень торопились. Кадровые воины, обученные по всем правилам военного
искусства, они хотели воевать при хорошей погоде.
Тем временем к Дюмурье подошли армии Бернонвиля и Келлермана. Таким
образом, численность французских войск достигла 53 тысяч человек.
К ночи 18 сентября дождь прекратился. Герцог Брауншвейгский лег спать в
отличном настроении. Завтра французы увидят стройные колонны прусских армий
и тут же разбегутся. С начала кампании так оно и происходило. А герцог
Брауншвейгский верил в традицию.
Утром 19 сентября, впервые за несколько дней, рассеялся туман. Герцог
Брауншвейгский удивленно протер глаза: перед ним стояли спешенные шеренги
армий Дюмурье и Келлермана! Французская артиллерия, выдвинутая на передовые
позиции, открыла убийственный огонь. Когда же прусские полки пошли в атаку,
французы подняли штыки и запели "Карманьолу". Могучий крик "Да здравствует
Франция!" заглушил залпы орудий.
С таким противником пруссакам еще не приходилось встречаться. Они
остановились в нерешительности, а потом отступили.
Самого сражения при Вальми (в строгом смысле этого слова) не было. Но
это была первая победа революционных французских войск, и последствия
сказались очень скоро. Пруссаки не осмелились продвигаться в глубь Франции.