"Анатолий Гладилин. Большой беговой день" - читать интересную книгу автора

верю я тебе! - говорит Гунта. Муж в голос воет: "Гунточка, последний шанс,
клянусь, никаких баб. А на мелочь, что от телевизора останется, в кино с
тобой пойдем вечером". Ладно! - говорит Гунта. И очкастой стерве - хлыстом
пониже спины! Та - в крик и бежать, да разве убежишь от Гунты? А Гунта за
ней, и хлыстом, хлыстом! Очкастая сгинула, как сквозь землю провалилась, а
Гунта глядь на секундомер оказывается, она четверть за 29 сделала! Ну,
дальше все по-научному: на финишной прямой Колоса еще никто не обыгрывал.
...Тут такое дело: раз коллектив во главе с товарищем из райкома
доверил Липину ответственную поездку, то Липин не подведет. Тут такое дело:
вчера перед дербями на каждую лошадь усиленное питание выдали - по три яйца
и по три бутылки боржома. Другие, конечно, небось быстро сообразили: водку
боржомом запивали, а из трех яиц себе яичницу сварганили. А Липин - человек
ответственный, он знает, когда можно брать, а когда - нельзя. Яйца в отруби
замешал и соли не пожалел - ешь, Обрывушка, веселись. И боржом весь жеребцу
скормил, пущай гуляет, если это полезно. Ну, конечно, жеребец заботу понял,
повел с места до места, даром, что ли, его Валька в Перми натаскивал.
...ну и выдался первый гит для Вани! В страшном сне такого не увидишь.
Началось с того, что Петя был не прав, со старта послал Идеолога адом,
жеребец зарубился и съехал с круга, а на него, когда он с круга съезжал,
Отелло наскочил - и сразу залепил проскачку! Ваня, естественно,
посочувствовал мужикам: вот как не повезло им, да все потому, что они не
правы, нельзя резко рвать со старта, - и поехал спокойно, горя не зная. Чего
нервничать, когда впереди еще шесть лошадей? А тут, глядь, Обрыв скачет;
скачет и скачет, Липин, пермяк - солены уши, удержать его не может. И Обрыву
объявили проскачку! Но вдвойне не прав был Липин, потому что врезался в
Колоса и поломал Гунте качалку! Гунта съехала, и тут Ваня стал подозревать,
что запахло жареным. Хоть впереди еще четыре лошади, да не соперники они
Белому Парусу. Пришлось подтягиваться, ехать в кучке, за Гуашь прятаться. А
трибуны уже свистят, на трибунах шум. Ехали так, ехали, вдруг у Магидова
обрыв сбруи, и Гуашь галопом к конюшне несется! Правда, с полей проехал Мося
и хоть возглавил бег, да не в счет он, ведь Отелло проскачка объявлена. А у
мужиков, что впереди Вани телепались, от страха руки задрожали: не знали -
не гадали, что первый гит выигрывают. Дернулась Черепеть - и выпал Женя из
качалки. Хорошо, что Ваня жеребца остановил, а то бы задавил ненароком.
Теперь вся надежда на Лиану и Гуль-Гуль. Последняя прямая. Ну, мужики, не
подкачайте! Нет, такое и во сне не приснится: под Самсоновым колесо
отваливается, а Лиана захромала и перешла на шаг... Ваня изо всех сил
жеребца держит, а тот не слушается, к финишу рвется. Трибуны свистят,
надрываются, трибуны волком воют. Финишная прямая - и некуда Ване деваться.
Совсем встала Лиана, расковалась. И вот Ваня один-одинешенек, а до финишного
столба - десять метров. Что же делать Ване-бедолаге? Ведь нельзя ему
приезжать в первом гиту, убьет его Илюша-Овощник! И прав будет по-своему.
Раз Ваня деньги взял - Ваня должен выполнять уговор. А уговор был такой
только второй гит. Да и Ваня на себя в этом заезде ни рубля не поставил, а
бесплатно только дурак ездит. Вот горе-то какое! Куда деваться? Пять метров
до столба. И мысленно перекрестился Ваня, и собрался с духом - а, была не
была! Хлестнул Паруса, дернул вожжи, заорал диким голосом, якобы молодецкий
посыл демонстрируя, - испугался жеребец и прошел в столб галопом. Вот так.
Теперь пущай публике деньги возвращают. Ваня и перед людьми невиновен, и
перед Илюшей-Овощником чист. А во втором гиту разберемся...