"Теодор Гладков. Лифт в разведку (Король нелегалов - Александр Коротков) " - читать интересную книгу автора

поднялся начальник контрразведывательного отдела (КРО) Артузов. Ничуть не
смущаясь своим высоким положением члена коллегии и начальника одного из
ведущих отделов, он к крайнему изумлению Короткова великолепным тенором
исполнил несколько неаполитанских песен на итальянском языке, а затем и
русских романсов, заслужив бурные аплодисменты слушателей. Позже Коротков
узнал, что для Артузова участие в товарищеских вечерах дело обычное.
Еще одна примечательная личность невольно обратила на себя внимание
юного лифтового: худощавый, с пронзительным взглядом Глеб Бокий. Зимой и
летом он почему-то ходил в одном и том же долгополом легком плаще
неопределенного цвета и такой же кепке. Бокий много лет возглавлял
ленинградское управление ОГПУ, а теперь был начальником специального отдела
в Центре.
Особое уважение у Короткова вызывали немногие сотрудники с орденами
Красного Знамени, плотно привинченными к суконным гимнастеркам. Впрочем,
здесь, на Лубянке, порой с не меньшим уважением относились и к тем, у кого
был рельефный, из серебра с эмалью знак "Почетного чекиста". Его обладатели
пользовались особым пожизненным правом - даже при переводе на другую работу,
или вообще уходе на пенсию они по наградному удостоверению могли входить во
все здания ОГПУ (кроме тюрем) без пропуска. Позднее, при наркоме НКВД Ежове,
этот порядок был отменен. Правда, к тому времени обладателей таких знаков,
особенно первого выпуска (1922 года) либо уже не было в живых, либо они
сидели в той самой внутренней тюрьме, куда раньше вход им был заказан...
В ОГПУ все любили знаменитого поэта Владимира Маяковского, многие
чекисты наизусть знали его стихотворение "Солдаты Дзержинского". Маяковский
написал его к десятилетию ВЧК и посвятил своему другу, крупному украинскому
работнику Валерию Горожанину. Саша несколько раз встречал поэта на улице -
тот жил по соседству, за углом, в Лубянском проезде[5]. А однажды Маяковский
вдруг появился у них в ОГПУ. Рослый, широкоплечий, с пронзительными темными
глазами, в просторном заграничном пальто фасона "реглан", в заграничных же
башмаках на толстенной подошве, с папиросиной в крепко сжатых крупных
зубах...
Потом кто-то рассказал Короткову, что Маяковский приходил по личному
делу- продлить разрешение на хранение именного пистолета, который ему на
юбилейных торжествах в Харькове, тогдашней столице Украины, от имени
коллегии ГПУ республики вручил тот же Горожанин. Пройдет два с половиной
года, и великий поэт пасмурным апрельским днем застрелится именно из этого
оружия...
Значительная часть ответственных сотрудников ОГПУ были, с точки зрения
Александра, людьми пожилыми - лет тридцати пяти, сорока, часто большевиками
с дореволюционным стажем, активными участниками революции и гражданской
войны. Но еще больше было уже людей молодых, чуть старше самого Короткова -
почти поголовно комсомольцы, а то и партийцы. Вот они-то и будили в его душе
чувство белой зависти. В глазах Саши они являлись рыцарями революции и
одновременно ее чернорабочими. Страна доверила им обеспечить безопасность
государства от многочисленных врагов, как тогда говорили, наемников
иностранного капитала и внутренних контрреволюционеров.
Так в душе молодого парня зародилась мечта, поначалу казавшаяся
несбыточной: стать чекистом. Может быть, даже разведчиком. Тут в его
сознании сливались два потока: безусловное стремление войти в когорту
защитников государства трудящихся и революционная романтика. Та самая