"Виталий Гладкий. Мертвая хватка" - читать интересную книгу автора

внести и свою лепту в умопомрачительную какофонию - голос сельвы,
пробудившейся от сиесты. Я возвращался в лагерь нагруженный добычей -
выпотрошенной тушей гуазупиты1 - и пребывал в состоянии легкой меланхолии,
которая уже давно была моим привычным состоянием. Тропа, протоптанная лесным
зверьем к водопою, причудливо петляла среди деревьев, то уводя меня в
чащобу, то приближая к берегу Жауапери2. Я шел и вспоминал...

1 Г а у з у п и т а - бразильская косуля.
2 Ж а у а п е р и - приток Риу-Негру (Бразилия).

Когда я вернулся на родину, мне мыслилось, что мои скитания
закончились. Увы, все оказалось с точностью до наоборот - они только
начинались. Исколесив пол-России, я так и не смог отыскать жену и сына.
Семья будто в воду канула, хотя я точно знал, что жена и сын вернулись из
Непала, где скрывались от мести за мои "подвиги".
Больше в России меня ничто не удерживало. Я не имел ни семьи, ни
родственников, ни друзей. Я был отверженным, изгоем, в свое время осужденным
к "высшей мере", волей случая избежавшим казни. Камера смертников, школа
диверсантов-ликвидаторов ГРУ, где я был "куклой" - спарринг-партнером
курсантов в тренировочных рукопашных боях, нередко заканчивающихся
трагически, киллер международного синдиката наемных убийц и, наконец,
вольнонаемный ликвидатор ГРУ, завербованный для выполнения одного
деликатного задания, - вот "вехи" моего жизненного пути. Иногда мне
казалось, что я шагаю не по Земле, а по обратной - темной - стороне Луны.
Нередко на меня нападала хандра, и я с тоской воскрешал в мыслях те
благословенные времена, когда летел к семье в Непал и у меня случилась
потеря памяти после авиакатастрофы над Гималаями. Как тогда все было просто
и понятно: под руководством китайца-отшельника Юнь Чуня я постигал в горах
основы Великого Дао, а также древнейшего искусства рукопашного боя
хэсюэ-гун1 и стремился к единственной цели - избавиться от амнезии, чтобы
вспомнить все.

1 Х э с ю э г у н - одна из систем цигун, психофизического
тренинга; ее называют "железной рубашкой" (или "алмазной накидкой"),
защищающей тело (кит.).

Лучше бы и не вспоминать... Когда это случилось, внутри у меня зажегся
огонь, испепеливший все мои надежды, мечты и желания. Кроме одного -
умереть. Умереть, исчезнуть из этого жизненного цикла, чтобы оборвать нить
моей проклятой кармы и возродиться кем или чем угодно, пусть даже полевым
цветком - да что там цветком, чертополохом! - лишь бы не быть исчадием ада в
человеческом облике. Я был готов пустить себе пулю в лоб немедленно, и
только надежда найти семью продолжала удерживать мою опустошенную оболочку в
мире живых.
Семью я не нашел. Отчаяние, поддерживающее мои жизненные силы почти
год, постепенно превратилось в тупое равнодушие, и когда я покидал Россию,
мне было совершенно безразлично, куда ехать и что делать. Я был живым
трупом, манекеном - бесстрастным, постоянно угрюмым и меланхоличным,
немногословным и совершенно отстраненным от окружающей действительности.
Так случилось, что мои скитания в конце концов привели меня в Бразилию,