"Виталий Гладкий. Месть обреченного" - читать интересную книгу автора

профессионального убийцы, они неприкаянно маялись в безумном и непонятном
для них мире "демократического капитализма" с его неписаными волчьими
законами, где привычное по армейской службе плечо товарища чаще всего
являлось трухлявым бревном, перекинутым через пропасть.
Я понимал этих ребят, я им сочувствовал, но сегодня они оказались не в
том месте, не в тот час и не на той стороне.
Я полз, и мои телодвижения со стороны, наверное, напоминали замедленную
киносъемку охотящегося варана.
Пока они меня не замечали.
В первую очередь по той причине, что все их внимание было поглощено
снующими по тротуару горожанами, за которыми ликвидаторы наблюдали через
щели в заборе.
А во-вторых, из-за высокой прошлогодней травы, моей недавней головной
боли.
Евдокия Ивановна, едва сошли снега, все уши мне прожужжала, чтобы я в
конце концов повыдергал эти заросли сухостоя.
Но у меня находилось множество причин, лишь бы не заниматься такой
неблагодарной и скучной работой.
И теперь я мысленно благодарил свою лень, в большей степени
происходящую от нелюбви истинного горожанина к крестьянскому труду, нежели
от того, что я был байбаком.
Я уже находился примерно в двух-трех шагах от ликвидаторов, когда тот,
что был поближе, вдруг заподозрил неладное.
Видимо, его не раз и не два тренировали как охотничьего пса, по
верхнему чутью, когда запертый в обширной неосвещенной комнате человек
должен был реагировать на совершенно бесшумные движения предполагаемого
противника, чтобы тут же нанести разящий удар.
После многочасовых бдений в полной темноте мне иногда казалось, что
голова становилась похожа на огромный фасеточный глаз диковинной стрекозы,
который мог замечать не только живые существа или предметы, но и исходящее
от них тепловое излучение.
Он медленно повернул голову в мою сторону и привстал - из-за малой
высоты забора оба сидели на корточках.
И тут мне просто повезло - его острые, хищные глаза прежде всего
вперились в поленницу. И когда он опустил взгляд долу, я уже резко выбросил
правую руку вперед и метнул нож.
Похоже, он испугался (что и немудрено), но мгновенно хлынувшая на
заросшее щетиной лицо бледная желтизна успела окрасить его лишь редкими
пятнами до того, как клинок вонзился точно под кадык и жизнь стала покидать
ликвидатора с шипением проколотой шины.
Я метал нож из очень неудобной позиции, больше надеясь на авось, нежели
на точный расчет, признак высокого мастерства. Мне необходимо было просто
выиграть считанные доли секунды, чтобы вскочить на ноги.
Но - честь и хвала немецкому качеству! - позаимствованный у первого из
ликвидаторов нож был прекрасно сбалансирован и, казалось, сам выпорхнул из
ладони.
Второй ликвидатор не успел упасть на землю, как я уже выпрямился во
весь рост.
Третий вытаращился на меня с таким видом, будто я по меньшей мере был
исчадием ада во плоти.