"Виталий Гладкий. Месть обреченного" - читать интересную книгу автора

Я видел их разверстые рты, я видел, что гримасы боли искажают их лица,
некоторых даже узнавал... И от этого мне становилось так страшно, как
никогда в жизни: это были те, на кого я получал "заказы"...
Ольге я рассказал все. (Или почти все - кое о чем говорить даже язык не
поворачивался).
Я рассказал ей в тот самый день, когда освободил ее и сына Андрейку из
комфортабельного заточения на даче моего босса Тимохи, который таким образом
держал меня на коротком поводке, чтобы я безропотно продолжал убивать по
заказам.
На позаимствованной из гаража Тимохи машине я с помощью теперь уже
моего приятеля Волкодава, диверсанта-ликвидатора ГРУ, беспрепятственно
миновал все спецназовские посты и поехал куда глаза глядят.
Мы остановились отдохнуть где-то в лесу... и я выложил все, как на
духу.
Она просто окаменела. Посмотрев ей в глаза, я невольно содрогнулся -
они были пусты до прозрачности и безжизненны.
Я ожидал рыданий, истерики, обидных - вполне заслуженных! - слов. Но в
ответ на мои откровения я получил лишь отчужденность и холодность, будто ее
сердце превратилось в ледышку.
Я не стал выяснять отношений.
Внутренне я был готов и к худшему, а потому, когда завел мотор, чтобы
двигаться дальше, и Ольга безропотно уселась на заднее сиденье, в душе едва
не возликовал: значит, у меня еще оставался шанс замолить грехи перед ней -
пусть призрачный, единственный, но все-таки шанс...
Первые дни нашей совместной жизни на квартире у Евдокии Ивановны
превратились для нас обоих в чудовищную пытку. Мы не играли в молчанку, но
те немногие слова и фразы, которыми нам поневоле приходилось обмениваться,
давались с большим трудом.
Не знаю, как Ольгушка, но я кипел. Временами мне хотелось уйти из
города и где-нибудь в лесной глуши вставить ствол пистолета в рот и нажать
на спуск - чтобы лесное зверье и кости мои растаскало в разные стороны.
Но моя решительность таяла, едва взгляд останавливался на Андрейке. Он
за короткий срок настолько привязался ко мне, что даже, укладываясь спать,
просил меня посидеть у изголовья.
Сын везде и всюду следовал за мной едва не по пятам, а когда я что-либо
мастерил, он, прикусив нижнюю губу, с важным и сосредоточенным видом помогал
мне, иногда попадая маленьким молоточком не по гвоздю, а по пальцам.
Но, на удивление, он не плакал, только морщился и засовывал ушибленный
палец в рот, чтобы спустя некоторое время снова с удивительным упрямством
приняться за свое.
Он вообще отличался какой-то недетской серьезностью и
сосредоточенностью. И большой физической силой, что для его возраста было
необычно.
Лишенный общества сверстников, Андрейка сам придумывал игры и мог
часами сооружать из камешков, щепок и проволоки фантастические здания,
которые затем населял кузнечиками, жуками, бабочками, а однажды умудрился
заточить в построенную башню даже лягушку, чем вызвал немалый переполох у
Евдокии Ивановны.
Иногда на него нападало созерцательное настроение.
Он, будучи цепким, как обезбяна, взбирался по приставной лестнице на