"Виталий Гладкий. Наследство из преисподней" - читать интересную книгу автора

побрился и принял контрастный душ.
Но даже после водных процедур я все равно ничего не соображал. Зяма
Чиблошкин - мой благодетель? Чтоб я сдох! Легче было поверить в прилет
марсиан на землю или в апокалипсис на следующей неделе, нежели в завещание о
моем вступлении в наследство, оставленное безвременно усопшим Зямой.
Вообще-то его звали Зенон, и в классном журнале он был записан как
Мошкин - по фамилии отца, крупного партийного функционера. Мать Зямы
возглавляла областной отдел здравоохранения и носила девичью фамилию
Блохина; она почему-то ее не поменяла, когда выходила замуж.
Поэтому тщедушного Зенона школьники дразнили Чиблошкин-Чимошкин. Из-за
чего он дрался почти на каждой перемене, в том числе поначалу и со мной.
Надо отдать Зяме должное - он был бесстрашным пацаном и по натуре
авантюристом. Редко какое ЧП в школе (а затем, когда Зяма подрос, и в
микрорайоне) обходилось без его участия.
И лишь по прошествию многих лет я понял, что таким образом он пытался
утвердиться на вершине школьной иерархической лестницы, где парню без
характера и сильной воли делать нечего. (Впрочем, то же самое можно сказать
и о жизни вообще; если у тебя внутри нет стального стержня, будешь ходить,
подогнув плечи, до конца своих дней).
Крепко сдружились мы только в шестом классе. Как ни странно, основой
дружбы стала наша совместная страсть к голубям.
В отличие от Зямы, родители которого имели просторную квартиру в самом
центре города, я жил на окраине, где голубятни возле пятиэтажных "хрущевок"
были не редкость. Их лепили на живую нитку из подручных материалов (коими
являлись ящики из-под бутылок и спичек, куски ржавой жести и толь) и
выглядели они как грибы-поганки.
Время от времени городские власти сносили этих уродцев, но голубятни,
словно головы Змея Горыныча, вырастали снова и даже в большем количестве. В
конце концов партайгеноссе, чтобы не рассориться с городскими пролетариями,
у которых было всего лишь три хобби - водка, футбол и голуби - приняли
мудрое решение не замечать эти архитектурные "украшения" социалистической
действительности.
У меня тоже была своя голубятня. Ее подарил мне наш сосед, дед Артюха.
Это был еще тот кадр. В гражданскую ему довелось послужить у Махно, Деникина
и Петлюры.
На счастье деда Артюхи, о его прошлом никто ничего не узнал, а так уж
получилось, что войну он закончил в чине командира эскадрона красных
конников Буденного, что и спасло бравого казака от пули чекистов.
Великую Отечественную хитроумный дед Артюха провел, скрываясь в лесах.
Воевать за власть, которая отобрала у него и хутор, и землю, и скотину, и
семью, сгинувшую где-то в Сибири, у него не было ни малейшего желания.
Но и в услужение к немцам дважды георгиевский кавалер дед Артюха тоже
идти не желал...
Дед просидел в лесной глуши более трех лет, совершая вместе с такими
же, как он, хитрованами и дезертирами набеги на продовольственные склады
фашистов и на погреба крестьян.
А когда, наконец, он решился явиться в соответствующие органы с
повинной, то к своему изумлению узнал, что его считают партизаном и что он
даже представлен к награде за смелые действия во вражеском тылу.
Так уж вышло, что дед Артюха стал моим наставником. Мои родители все