"Виталий Гладкий. Убить зверя" - читать интересную книгу автора

- Извини, - буркнул Клевахин, одеваясь.
"А на кладбище все спокойненько, ни друзей ни врагов не видать..." -
вспомнил майор слова когда-то очень известной песни, когда вышел из
милицейского "жигуля" у ворот погоста. Вокруг царила настолько пронзительная
тишина, что кровавые ночные события казались чьей-то гнусной выдумкой. У
входа неприкаянно топтался дюжий омоновенц, потихоньку матерясь и время от
времени потирая озябшие руки. Дождь, зарядивший с утра, закончился и
прояснившееся небо дохнуло даже не осенней, а зимней морозной прохладой.
Клевахин сумрачно взглянул на кладбищенскую церквушку, и, заметив через
открытую дверь черную фигуру священника, невольно кивнул головой -
поприветствовал его. Он не был верующим, но к религиозным убеждениям
относился с пониманием.

Дорожки между могил оказались ухоженными и посыпанными крупнозернистым
речным песком. Только крохотная площадь перед церковью и центральная аллея
были заасфальтированы.
Клевахин шел почти наобум, практически не руководствуясь бестолковыми
объяснениями Тюлькина. Старинное кладбище впечатляло размерами и какой-то
удивительной святостью, тронувшей даже зачерствевшую душу майора. Обычно
крикливое воронье, сбитое в стаи, пролетало над головой бесплотными и
беззвучными тенями. Но возможно Клевахин ошибался и дело было вовсе не в
святости погоста, а в той трагедии, что разыгралась здесь ночью.

Первым, кого встретил майор в этом тихом и скорбном месте, был
Атарбеков. Он бродил между могил, как призрак отца Гамлета, что-то бормоча
себе под нос, и по своему обычаю часто-часто кивая головой, будто одобряя
собственные мысли. Завидев Клевахина, он поторопился к нему навстречу.
- Рад возможности снова работать с вами, - сердечно сказал Атарбеков,
пожимая руку майора.
- Взаимно, - широко улыбнулся Клевахин.
Следователь был невысокого роста, худощав, жилист и говорил с легким
акцентом. Его живые черные глаза не знали ни секунды покоя, катаясь внутри
глазниц ртутными шариками.
- ... Осмотр места происшествия произвели из рук вон плохо, - с досадой
рассказывал Атарбеков. - Затоптали все, что только могли. Можно, конечно,
пенять на ночное время, но какой осел додумался вызвать роту внутренних
войск!? Чтобы хоть с какой-то пользой прочесать все эти кладбищенские
заросли, нужно было "подвесить" вертолет с сильным прожектором, но на это
ума не хватило.
Похоже, Атарбеков еще не знал, кто возглавлял выездную опергруппу, а
потому возмущался горячо и вполне искренне, не боясь уязвить самолюбие не
участвовавшего в осмотре кладбища Клевахина, а в перспективе и того самого
"осла" - майор в интриганах не числился и держал язык на привязи.
Следователь привел майора к камню, где происходили основные события.
Вытоптанная трава, какие-то ящики, темные пятна засохшей крови...
- Что они здесь среди ночи делали? - осторожно поинтересовался
Клевахин.
У него уже была своя версия, но он хотел знать, что думает Атарбеков.
Вернее, не что думает, а как относится к ночным событиям на кладбище
городской официоз. Майор был уверен на все сто процентов, что Атарбекова