"Виталий Гладкий. Убить зверя" - читать интересную книгу автора

плевать. И еще - если думаешь, что я тебя боюсь, то тогда ты просто дурак.
Повторяю - здесь не зона.
- Падло... - на темном лице Малеванного сверкнули в зверином оскале все
еще крепкие крупные зубы. - Ты смеешь назвать меня дураком? Подохни,
сучара! - он с усилием поднял карабин и нажал на спусковой крючок.
В ночной тишине раздался громкий щелчок бойка.
- Что... как!? - пахан рванул затвор, чтобы посмотреть в патронник.
- А вот так, чушкарь ушастый, - Чагирь с нехорошей ухмылочкой протирал
тряпицей рукоятку ножа. - Похоже, у тебя в школе по арифметике был неуд.
Совсем считать не умеешь. Карабин - не автомат. Патроны твои давно тю-тю. А
остальной боезапас вот в том вещмешке, - он ткнул пальцем в сторону - туда,
где навалом лежали позаимствованные на кордоне вещи. - Так что, как
говорится, слезай, приехали.
- Я тебя... с того света достану... - прорычал Малеванный, брызгая
слюной. - Ты!.. - он от бешенства потерял дар речи и только мычал что-то
маловразумительное - скорее всего, матерился.
- Не я первым начал этот цирк с карабином. И не я хотел тебя грохнуть
за здорово живешь. - Чагирь говорил медленно, стараясь сохранять
спокойствие. - Ты и в зоне был дерьмом, все права качал да ребра мужикам
ломал. Не будь побега, тебя суки в параше утопили бы еще месяц назад. Это я,
уже зная, что ваша компашка берет меня с собой, уговорил их немного
подождать - якобы для того, чтобы момент выбрать более подходящий. Не знал?
Тогда просвещайся... пока еще сопишь в две дырки.
- С-сука-а... - прошипел Малеванный и завыл, как волк-подранок: -
У-у-у...
- Не вой на беду, урод. Прощай, завшивленный пахан...
Чагирь метнул нож так быстро, что Егорша, который, затаив дыхание, с
невольным трепетом слушал этот страшный диалог, увидел только его рукоять,
уже торчащую из груди Малеванного. Пахан дернулся несколько раз и затих.
Чагирь удовлетворенно хмыкнул, выдернул нож из тела и воткнул его несколько
раз в землю, очищая от крови. Затем он подошел к костру и, насадив кусок
медвежатины на прут, положил его на рогульки, чтобы приготовить себе
завтрак - небо на востоке уже начало светлеть и до рассвета оставалось не
более часа.
Ошеломленный трагедией, разыгравшейся на его глазах, Егорша уже не знал
что и делать. Чувство мести, поддерживающее подростка на всем пути от
кордона до берега реки, не то чтобы угасло, но стало каким-то приглушенным,
будто огонь в груди погас и остались лишь тлеющие уголья, присыпанные
пеплом. Воспитанный в любви, мальчик впервые в жизни столкнулся с
нечеловеческой жестокостью и невероятным цинизмом. И если еще вечером он был
готов перестрелять убийц родителей, словно куропаток, то теперь в его душе
что-то перевернулось, и никакая сила не могла заставить подростка
хладнокровно свершить задуманное.
Но он не мог, не имел права, отпустить Чагиря безнаказанным. Что
делать, что делать!? С такими мыслями Егорша промаялся до восхода солнца, и
лишь когда его первые лучи позолотили верхушки деревьев, он наконец принял
решение...
Чагирь спал. Он так сильно устал, что уснул мертвецким сном с
недоеденным куском медвежатины в руках. Костер едва теплился, и легкий
низовой ветерок разнес весть таежным обитателям, что их главное пугало -