"Виталий Гладкий. Жизнь взаймы" - читать интересную книгу автора

- Я считал!
- Ну и продолжай... в том же духе.
- Верзоха опять за свое, - вполголоса с ненавистью сказал бомж,
носивший румынскую фамилию Туркул. - Так и норовит обсчитать. Все ему мало.
Гад...
- Молчи, Турка! - одернул его степенный бомж Есесеич; ему уже стукнуло
никак не меньше семидесяти годков. - Иначе даст по шеям и попрет с
Мотодрома. Это ему как два пальца... Или отправит в рабство, металлолом с
площадки грузить на машины. А там тебе точно хана. Оттуда, сам знаешь,
обратно не возвращаются...
Мотодромом бомжи-старатели называли самую козырную городскую свалку, на
которой они сейчас и обретались. Были еще две, но и "улов" там был поменьше,
и условия для жизни спартанские - рядом дымил завод по переработке мусора.
То ли дело Мотодром: и до города рукой подать, и лес с озером и речкой
рядом, где можно искупаться в жаркий день и набрать воды для того, чтобы
приготовить пищу. Поэтому за Мотодром держались руками и ногами, и чужаков
отваживали всеми доступными методами и средствами.
Новые старатели могли попасть на Мотодром только с высокого соизволения
головы. Но старожилы свалки не всегда принимали новичков в свою компанию по
тем или иным причинам. Нередко во время таких конфликтов дело доходило до
драк и даже смертоубийств. И не только по пьянке.
Все бомжи были разделены на "кланы" и у каждого клана была своя
территория. Когда на территории появлялся чужак, его изгоняли пинками, а
если он пытался сопротивляться, то били смертным боем.
Во времена развитого социализма на месте свалки и впрямь был мотодром.
Когда началась перестройка, закончившаяся перестрелкой, которая знаменовала
собой реформацию - возрождение дикого капитализма, в районе мотодрома почти
каждый день разыгрывались кровавые драмы.
Сколько здесь погибло братков и отморозков, облюбовавших мотодром под
место для "стрелок", про то официальная история умалчивает. Но контингент
центрального городского кладбища за десять лет - с девяносто пятого по две
тысячи четвертый год - удвоился.
Свалка на месте мотодрома возникла стихийно. Пользуясь тем, что
городские власти были заняты решением личных проблем, связанных с разделом
собственности, ушлые шоферюги игнорировали платные свалки и везли сюда
(преимущественно ночью) что ни попадя.
Когда, наконец, чиновная рать, набив под завязку карманы, опомнилась,
исправить положение уже не было никакой возможности - мотодром с птичьего
полета напоминал развалины Хиросимы после атомной бомбардировки.
Извилистые грунтовые трассы были похожи на улицы, а горы строительного
мусора на обочинах запросто можно было идентифицировать как разрушенные
взрывом дома японских самураев, которые строились из дерева, бумаги и дикого
камня.
Начальники посмотрели, посмотрели на это безобразие - и единодушно
закрыли на него глаза. Сие инстинктивное действо означало - с глаз долой, из
сердца вон (или что там у чиновного люда на этом месте).
После этих "смотрин" еще два или три года свалка считалась стихийной, а
потом, с приходом нового мэра, обрела официальный статус.
Градоначальник был по жизни ушлым типом, поэтому быстро смекнул, что
Мотодром - это золотое дно. Если, конечно, не обращать внимания на густое