"Михаил Глибицкий. Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика" - читать интересную книгу автора

Дон Хуан сказал, что у меня еще недостаточно сил для того, чтобы
"видеть" его. Но что я могу "видеть" достаточно, чтобы самому найти
подходящее объяснение всему происшедшему.
- Не смущайся, - сказал он. - Расскажи мне в точности, что ты видишь.
Внезапно у меня возникла странная мысль, очень похожая на мысли,
которые обычно приходят в голову перед тем, как заснуть. Это была более чем
мысль, скорее это можно было бы описать как целостный образ, Я видел экран,
на котором были различные персонажи. Прямо напротив меня на подоконнике
сидел человек. Пространство позади подоконника было расплывчатым, но сам
мужчина и подоконник были видны абсолютно четко. Он смотрел на меня. Его
голова была слегка повернута влево, так что он смотрел на меня искоса. Я
видел, как двигались его глаза, чтобы удерживать меня в фокусе. Правым
локтем он опирался на подоконник. Рука его была сжата в кулак, мышцы
напряжены.
Слева от мужчины на экране был другой образ. Это был летающий лев. То
есть, голова и грива были львиными, а нижняя часть тела принадлежала
курчавому белому французскому пуделю.
Дон Хуан заметил, что мое "видение" было слишком усложненным.
- Ты можешь действовать лучше, - сказал он. - Ты хочешь, чтобы я
объяснил тебе то, что случилось, но я предпочел бы, чтобы ты использовал для
этого свое собственное видение. Ты видел, но видел ты ерунду. Информация
подобного рода бесполезна для воина. Слишком много времени уйдет на то,
чтобы разобраться, что есть что. Видение должно быть прямым, потому что воин
не может тратить своего времени на распутывание увиденного им. Видение
потому и называется видением, что оно прорывается сквозь всю эту
бессмыслицу.
Я спросил его, не думает ли он, что мое видение в действительности было
только галлюцинацией. Но из-за сложности деталей он был убежден, что это
было видением, которое, однако, к данному случаю не подходило.
- Как ты думаешь, мое видение объясняет что-нибудь?
- Безусловно. Но я не стал бы на твоем месте пытаться распутать все
это. На первых порах видение смущает, и в нем легко потеряться. По мере
того, как воин становится жестче, его видение становится тем, чем оно должно
быть - прямым знанием.
- Это видение было слишком... непрактичным, - сказал дон Хуан.
Звук его голоса встряхнул меня.
- Воин задает вопрос и посредством видения получает ответ. Но ответ
прост. Он никогда не осложняется до степени летающих французских пуделей.
Мы посмеялись над этой картиной, и я полушутя сказал ему, что он
слишком строг, что любой, прошедший через то, что прошел я этим утром,
заслуживает хоть капельки снисхождения.
- Это легкий выход, - сказал он. - Это путь индульгирования. Твой мир
основан на чувстве, что для тебя все - слишком. Ты не живешь как воин.
- Для воина основным правилом служит столь тщательное выполнение своих
решений, чтобы ничто случившееся в результате его действий не могло его
удивить, и уж тем более - истощить его силы.
Быть воином означает быть смиренным и бдительным. Сегодня от тебя
требовалось следить за сценой, которая разворачивалась у тебя перед глазами,
а не размышлять о том, каким образом это возможно. Ты сконцентрировал свое
внимание не на том. Если бы я хотел быть с тобой снисходительным, то я легко