"Михаил Глибицкий. Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика" - читать интересную книгу автора

детали сделанного мною по просьбе дона Хуана отчета о моем опыте.
- Хенаро чувствует, что на этот раз с тебя достаточно, - сказал дон
Хуан, когда я закончил свой рассказ.
Дон Хенаро отозвался кивком.
- Какое значение имеет то, что я испытал прошлой ночью?
- Ты бросил взгляд на важнейшую проблему магии, - сказал дон Хуан. -
Прошлой ночью ты заглянул в целостность самого себя. Но это, конечно,
бессмысленное заявление для тебя в настоящий момент. Прибытие к целостности
самого себя, очевидно, не есть делом собственного решения или согласия, или
собственного желания учиться. Хенаро считает, что твоему телу нужно время
для того, чтобы шепот нагваля погрузился в него.
Дон Хенаро опять кивнул.
- Массу времени, - сказал он, качая головой. - Двадцать или тридцать
лет, может быть.
- Как я могу это сделать? - спросил я.
- Выключая свой внутренний диалог и позволяя чему-то в себе вытекать и
расширяться, - сказал дон Хуан. - Это что-то - твое восприятие, и не пытайся
разобраться, что я имею в виду. Просто позволь шепоту нагваля вести себя.
Затем он сказал, что прошлой ночью у меня было два набора совершенно
различных взглядов. Один был необъяснимым, другой - совершенно естественным,
и последовательность, в которой они проходили, указывает на условие,
свойственное всем нам.
- Один взгляд был нагваль, другой - тональ, - добавил дон Хенаро.
Я захотел, чтобы он прокомментировал свое заявление. Он посмотрел на
меня и похлопал по спине.
Дон Хуан вмешался и сказал, что первые два моих переживания были
связаны с нагвалем, и что дон Хенаро выбрал дерево и землю как отправные
точки. Другие два были видами тоналя, которые выбрал он сам. Одно из них
было моим восприятием мира как ребенка.
- Он показался тебе чужим миром, потому что твое восприятие еще не было
отшлифовано настолько, чтобы перетекать в желаемые формы, - сказал он.
- Именно таким образом я действительно видел когда-то мир? - спросил я.
- Конечно, - сказал он. - Это была твоя память.
Я спросил дона Хуана, было ли чувство эстетического восхищения, которое
захватило меня, тоже частью моей памяти.
- Мы входим в эти точки зрения такими, каковы мы сегодня, - сказал
он. - Ты видел эти сцены так, как ты видел бы их сегодня, но упражнение это
было упражнением восприятия. Это было сценой времени, когда мир стал для
тебя тем, что он есть сейчас. Временем, когда стул стал стулом.
Он не захотел обсуждать другую сцену.
- Это не было воспоминанием моего детства, - сказал я.
- Правильно, - сказал он. - Это было нечто иное.
- Было ли это чем-то таким, что я увижу в будущем?
- Будущего нет, - воскликнул он отрывисто. - Будущее - это только
способ разговаривать. Для мага есть только здесь и сейчас.
Он сказал, что об этом, в сущности, нечего сказать, потому что целью
упражнения было развернуть крылья моего восприятия. И что хотя я и не
полетал на этих крыльях, тем не менее, коснулся четырех точек, которых было
бы немыслимо достичь с точки зрения обычного восприятия.