"Михаил Глибицкий. Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика" - читать интересную книгу автора

обрушивается на своих учеников. Это привело бы их лишь к депрессии и
навязчивым идеям.
Вечером мы сидели на кухне у дона Хуана.
Время от времени он искоса поглядывал на меня и, казалось, готов был
рассмеяться. Его глаза были прищурены. Когда он смотрел на меня, то слегка
приоткрывал их, и влага в уголках отражала свет, Казалось, он использовал
свет лампы для того, чтобы создавать зеркальные отражения. Он играл с этим,
почти незаметно покачивая головой всякий раз, когда останавливал на мне
взгляд. В результате возникала захватывающая игра света. Я осознал его
маневры лишь после того, как он использовал их пару раз. Я был убежден, что
он делает это с определенной целью, и мне показалось важным спросить об
этом.
- Для этого у меня есть веская причина, - заверил он меня. - Я
успокаиваю тебя своими глазами. Ты ведь уже больше не нервничаешь, правда?
Я должен был признать, что чувствую себя очень хорошо. Мелькание света
в его глазах не было угрожающим и ни в коем случае не раздражало и не
пугало.
- Как ты успокаиваешь меня глазами? - спросил я. Он повторил незаметное
покачивание головой. Его глаза на самом деле отражали свет лампы.
- Попробуй сделать это сам, - небрежно сказал он и положил мне еще
еды. - Ты сможешь успокаивать себя без моей помощи.
Я попробовал покачивать головой, но мои движения были неестественными и
неуклюжими.
- Просто болтая головой ты себя не успокоишь. Скорее заработаешь
головную боль. Секрет состоит не в качании головой, а в том чувстве, которое
приходит к глазам из области внизу живота. Именно оно заставляет голову
качаться.
Он потер свой живот.
После еды я прислонился к куче дров, накрытых пустыми мешками, и
попытался имитировать его качания головой. Дон Хуан от души забавлялся,
смеясь и хлопая себя по ляжкам.
Затем его смех прервался. Я услышал странный глубокий звук, похожий на
постукивание по дереву. Он исходил из чапараля, Дон Хуан вскинул голову,
сделав мне знак быть внимательным.
- Это бабочка зовет тебя, - сказал он бесстрастно. Я вскочил. Звук
тотчас прекратился. Я посмотрел на дона Хуана в поисках объяснений, но он
сделал комический жест беспомощности, пожав плечами.
- Ты еще не закончил своего свидания, - добавил он. Я сказал, что не
чувствую себя достойным, что лучше уеду домой и вернусь, когда буду сильнее.
- Ты говоришь ерунду, - сказал он. - Воин берет свою судьбу, какой бы
она ни была, и принимает ее в абсолютном смирении. Он в смирении принимает
себя таким, каков он есть, но не как повод для сожаления, а как живой вызов.
- Каждому из нас требуется время, чтобы понять это и сделать своим
достоянием, Я когда-то ненавидел само слово "смирение". Я - индеец, а мы,
индейцы, всегда были смиренны и только и делали, что опускали головы. Я
думал, что смирению не по пути с воином. Я ошибался. Сейчас я знаю, что
смирение воина и смирение нищего - невероятно разные вещи. Воин ни перед кем
не опускает голову, но в то же время он никому не позволит опускать голову
перед ним. Нищий, напротив, падает на колени и шляпой метет пол перед тем,
кого считает выше себя. Но тут же требует, чтобы те, кто ниже его, мели пол