"Александр Гликберг. Катись горошком ("Солдатские сказки" #15) " - читать интересную книгу автора

Гитары бренчат, стаканы звенят, полон дом гостей, - праздник у
ротмистра. За вороного жеребца пили, за ветер, который у скоропроходящего
батюшки табак из табакерки выдул, за голландской работы собачку Кушку.
Дивятся некоторые, руками разводят. Как все, мол, ладно вышло: сама себя
пензенская мамаша легким одуванчиком вышибла. Головы ломают, случаи разные
рассказывают, один другого мудренее.
У кого петух в усадьбе все головой тряс, пока воры кладовую не
взломали. Тогда и прекратил. Цыганке одной мышь попала за пазуху, - недели
не прошло, струна на гитаре лопнула, да ее по глазу. А у свояченицы
городского головы родинка была мышастая на том месте, что самой не видно, -
к добру это... Вот она пятьдесят тысяч, как одну копеечку, и выиграла на
свой внутренний билет. Поди ж...
Командир только головой вертит: бабьи побрехушки... Глянул он невзначай
на денщика, - стоит стаканы вытирает, глаза щелками лучатся, вот так к ушам
и тянется. Как есть лиса в драгунской форме.
- Поди-ка, Митька, сюда, поди! Ты что ж это в тряпочку пофыркиваешь? Уж
не ты ли, хлюст, тут волшебствами этими жеребячими занимался?...
Молчит Митрий, глаза пучит.
- Говори, черт, не бойся. Я сегодня добрый. Почему Кушка с тобой на
улицу гулять не шел? Ась?
- Обидно уж больно, ваше высокоблагородие. Командир полка встренется,
во фронт стать надо... А тут мопса у тебя на шпоре сидит. Опять же куфарки
задразнят.
- Ты тут не таранти! Гни так, чтобы гнулось, а не так, чтобы лопнуло...
- Так точно! Каблуки я нашатырной водкой натер. Чуть энтого Кушку к
каблуку на ремешке притянешь, так он на задок и садится, голосом голосит. Ни
одна собачка не вытерпит.
- А жеребец почему ржал? Соли ты ему на хвост посыпал?
- Потому, ваше скородие, забрало меня дюже. Командир в доме один, а тут
они, на нас верхом семши, сахарницу стали запирать!...
- Ты про сахарницу брось. Говори да откусывай!
- Да как же ему не ржать, ежели в полночь вестовой корнета Пафнутьева
по уговору кобылу их благородия к нашей конюшне к самой отдушине подвел.
- Шпингалет ты, я вижу... А батюшку ты как же ей подсунул?
- Никак нет! Дарья-куфарка отца дьякона подрясник с веревки сняла, -
проветривался он. Шляпу ихнюю нахлобучила, бороду мы, извините, из вашей
заячьей рукавицы приладили. И того... чертыхнулась Дарья... действительно.
Голос у ее толстый!
Гости кольцом стянулись, смеются. Командир глазами поблескивает. Не
нагорит, значит.
- А с собачкой чего проще. Я округ барыниной спальни над плинтусом
внизу по стенкам балалаечную струнку приспособил, коробок от ваксы к ей
подвесил. За веревку дернешь, коробок тихим манером и дзыкнет, с которой
стороны требуется. Цельный день Кушку на конюшне репертил, пока он выть не
стал под энту музыку. Собачка музыкальная. Только, ваше скородие, прошу
прощения - промашку я дал спервоначалу: на север, это точно выть бы не
следовало. Неудобно-с вышло.
Гости аж присядают, до того им понравилось. Налил командир полную
стопку рома, поднес Митрию.