"Михаил Глинка. Петровская набережная " - читать интересную книгу автора

В чем спать морячку?
И тогда, конечно, вмешались медики. Нечего мудрить, сказали они. Нужна
ночная рубашка. И хватит. А с медиками, как известно, спорить глупо и
неприлично.
Математическое соотношение, которое легло в основу ночной рубашки, было
вполне классическим: один к двум. Один - ширина, два - длина. Рукава, как и
подобает пристройкам, сохранили соотношения главного корпуса. Единственный
угол, который характеризовал покрой рубашки, был угол в девяносто градусов.
Одежда такого покроя идеально сидит на палке с перекладиной, воткнутой в
грядку. Размер у рубах на первых порах был один. Материал тоже. Это была
почти белая ткань, одна сторона которой была вполне гладкой. Другая
содержала среди ниток небольшие количества свободно распределенных
вкраплений из щепок, соломы и узелков из ниток совершенно случайной толщины.
Большинству Митиных товарищей рубахи доходили до середины икр. Тощий
послевоенный мальчик, одетый в такую рубаху и рабочие ботинки на босу ногу,
издали мог сойти за бедуина. Такой предмет туалета должен был, кажется,
стать самым ненавистным для мальчиков, которые с первого дня училища
болезненно вглядывались в свои наголо остриженные головы, мелькавшие в
коридорных зеркалах, и часами стояли в новой форме у тех же зеркал,
перетягивая ремни, приминая ладошками не желавшие ложиться края новых
воротников и всячески стараясь запихнуть носки ботинок под не желавшие их
закрывать суконные штанины. Всеобщая эпидемия - выглядеть получше, выглядеть
блестяще, выглядеть не иначе как давно носящим форму моряком - охватила
роту. И были целые роты среди более ранних приемов, которые рвали
ненавистные ночные рубахи. И Лошаков, выдавая рубахи, боялся, что половины
их, как уже бывало, несмотря на самые строгие наказания, обратно не собрать.
Но Папа Карло, никак за рубашки не агитируя, сделал их за один вечер
любимейшей одеждой. Вот именно в тот вечер он, впервые стоя перед ротой,
спросил: "Освобожденные от физзарядки в строю есть?"
И теперь эти слова звучали уже как пароль.
Через пять минут сияющая, еле сдерживающая гул рота стояла в ночных
рубашках. В руках у двух последних по росту взводов - подушки.
- Старшина роты! - говорил Папа Карло. - Перестройте роту. Чтобы первый
взвод был вместе с четвертым, а второй с третьим.
Но они уже и сами знали, кому с каким взводом быть.
- Так! - тонким голосом говорил Папа. - Внимание! Четвертый взвод -
сесть верхом на первый! Третий - верхом на второй! Драться только подушками!
По коням! Бой - пять минут! Конец по свистку! Готовы? Вперед!
Называлось это почему-то "армянский эскадрон". Хотелось бы надеяться,
что никого никого из любимого нами Закавказья эти слова не обидят, да какая
тут обида: большего наслаждения, чем от этой свалки, Митя Нелидов и его
товарищи не получали ни от чего. Вспомним, что такое драка подушками, и
представим, что в каждом из нас килограммов тридцать пять. А подушка
большая, казенная. Одной рукой ею не помашешь. Ты берешь подушку за угол
двумя руками, замахиваешься так, что она оказывается у тебя за спиной, а
потом, как двуручным мечом, как кувалдой, ты обрушиваешься ею, и подушка
тянет тебя за собой, и хорошо, если ты попал, но если промазал, да еще тебе
заехали сзади по ходу, то ты летишь с ног, падаешь, однако впереди тебя
опять-таки подушка, так что ты, падая, ничего не ломаешь, не сдираешь и не
вывихиваешь, а вскочив, норовишь залезть в самую гущу...