"Молли Глосс. Овечий сезон " - читать интересную книгу автора

У нее было около восьмисот овечек, считая с ягнятами, многие по двое и
по трое. Свирепость овец чурро при защите отпрысков иногда превращалась в
проблему для собак, но при подведении баланса она понимала, что ярость
позволяет сохранять потери малыми. Множество койотов жило на Джо-Джонсах, а
иногда на северные склоны гор с соляной сковороды пустыни забредали кугуар
или медведь, выглядывая лучшего места для себя. Эти животные смотрела на
овец, как на честную добычу, и Делия понимала, что они в своем праве; но так
же и ее право, ее и собак, принять сторону овец. Овцы умнее, чем обычно
думают люди, а чуррос умнее других овец, что она держала, однако к середине
лета койоты вечно шептали друг другу слова "buen carne", и Делии с собаками
приходилось поработать, сохраняя овец от вреда.
В старомодной кобуре на поясе она носила пистолет - кольт 32 калибра.
Если вы койот, лучше вам быть осторожным с этой женщиной, говорила она своим
телом, тем, как она стояла, и тем, как она ходила, когда носила пистолет.
Оружие и кобура когда-то принадлежали матери ее матери, женщине, что пришла
на Запад сама по себе и которая на некоторое время поселилась в каньоне
Спрэг-ривер. Бабушка Делии любила рассказывать историю, как заботливый
сосед, холостяк с видами на годящуюся в жены женщину, навязал ей оружие,
когда кламаты были на тропе войны с армией генерала Джоела Палмера, и как
она никогда не пользовалась им, кроме как стрелять кроликов.
В июле койот убил ягненка, пока Делия ночевала не более чем в двухстах
футах от спящих овец. Стояли сумерки, она сидела на ступеньках трейлера,
читая захватывающий вестерн, в слабеющем свете близко наклоняясь к
страницам, а собаки дремали у ее ног. Она услышала слабый звук, странный
тонкий маленький крик, которой она не распознала, а потом поняла, вскочила
на ноги и выхватила оружие, завопив на койота, на собак, ее вопль перепугал
всю отару, вскочившую на ноги, но овцы отреагировали слишком поздно, Делия
выстрелила слишком поздно, и ничего хорошего из этого не вышло, кроме
демонстрации страха и гнева.
Лев-кугуар, наверное, уволок бы ягненка целиком; она знала, что когда
убивают львы, то единственным свидетельством остаются кровь на траве, да
дрожащие кишки в луче фонарика. Но койот мал и убивает укусом в горло, а
потом, наверное, ест только печень и сердце, хотя мамаша-койот может унести
сколько поместится в собственном желудке, сожрет в спешке и унесет домой
щенкам. Бабушкин пистолет Делии спугнул койота до того, как он смог хоть
что-то откусить, и ягненок целехонький дергался на траве, кровь шла только
из шеи. Мать-овечка стояла над ним, горестно и жалобно плача, но ничего
нельзя было сделать, и через несколько минут ягненок умер.
Не было смысла гнаться за койотом, да и в любом случае вся отара теперь
была сумбурной путаницей тревоги и смущения; прошли часы, пока мать-овечка
прекратила горевать, пока Делии и собакам удалось успокоить отару и уложить
их снова спать почти в полночь. К тому времени мертвый ягненок окоченел на
земле и она унесла его за грузовик, сняла шкуру и позволила собакам съесть
мясо, что было против ее природы, однако единственным способом не дать
койоту вернуться за тушкой.
Пока собаки работали над ягненком, она стояла, прижав обе руки к
уставшей спине, глядя на овец, на пятнистый рисунок их белизны, почти
светящейся на фоне черного ландшафта, на звезды, густо и ярко блистающие над
слабым контуром скальной гряды, стояла там несколько мгновений, прежде чем
повернуться к трейлеру, к постели, а потом она всегда думала, как койот,