"Василий Глотов. Наедине с совестью (Повесть) " - читать интересную книгу автора

переходу". Шматко начал сквернословить.
- Никаких переходов! - выкрикивал он. - Мне нужна машина. Я уже
третий раз навещаю этот чудесный уголок, порядок знаю. Двенадцать
километров топать не в моей натуре!
- А вы что, больны? - спросил его начальник конвоя.
- Так точно! - с издевкой ответил Шматко. - У меня, гражданин
охранник, по дюжине мозолей на пятках. Идти никак не смогу.
- Тогда поползете! - повысил голос начальник.
- О, это другое дело! - воскликнул Гвоздь. - Куда, собственно говоря,
спешить "трудовому человеку"? Мой знакомый карманолаз когда-то учил: "Не
спеши". Словом, меня вполне устраивает переползание на животе.
- Построиться! - раздалась команда.
Вышли рано утром. Впереди колонны, легко постукивая на ухабах,
катилась однопарная повозка. По сторонам и позади шагали конвойные. В
предгорьях было свежо, ярко от восхода солнца. Справа и слева дороги
громоздились возвышенности, поросшие ельником и лиственным лесом. Дорога
то постепенно спускалась в низину, то серой полудугой поднималась кверху.
Низкорослый, но старый лес давно уже наполнился разноголосым пением
пернатых обитателей. На небе - ни облачка.
Шматко, длинный, нескладный, шагал среди колонны, мокрый и красный,
словно только что вышел из жаркой бани. У перехода через мостик Гвоздь
прислушался к пению птиц, подморгнул соседу и проговорил нарочито громко,
оскалив искривленные, желтые и на редкость крупные зубы:
- Скажи ты, концерт какой! Вот встречают! Раньше, наверно, царя так
не встречали, а вы носы повесили. А ну, выше головы!
Щуплый сосед не понял его, спросил:
- Какой концерт? Где?
Сашка снова подморгнул ему:
- А ты прочисть уши, чего ртом-то слушаешь?
- Прекратить разговоры! - крикнул конвойный слева. - Ну-ка, ты, с
мозолями на пятках, - обратился он к Шматко, - займи место в голове
колонны! Может, поменьше будешь болтать!
- Никак нет, гражданин охранник! - бросил Сашка. - Я с детского
возраста словесным поносом страдаю. Врачи рекомендуют абсолютный покой и
усиленное питание. Здесь это особенно кстати.
Михаил смотрел на затылок Шматко и думал:
"Он и здесь чувствует себя как дома. Легко такому жить..."


*

После судебного процесса Степан Ковальчук долго не мог прийти в себя.
Жил теперь без улыбки, замкнуто, осторожно. Даже на работе, где он
старался забыться, ему чего-то не хватало. Случившееся преследовало его.
Внимательный и целеустремленный в прошлом, теперь Ковальчук был слишком
рассеянным: на вопросы товарищей часто отвечал невпопад, иногда начинал
разговаривать с самим собой. Первое время все эти "странности" вызывали
улыбки на лицах шахтеров. Одни думали, что он вчера "перехватил"
спиртного, другие искали разгадку в семейной жизни бывшего бригадира.
Только любознательный забойщик Сеня Шапочка серьезно расценивал его