"Дмитрий Глуховский. Сборник 'Ночь' (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

суровая кара: они обречены будут вечно брести во мраке, лишь изредка
озаряемом слабым лунным светом, брести в надежде увидеть восход, вынужденные
двигаться только потому, что остановиться значит погибнуть. Такова и моя
судьба.
И мне остаётся лишь трепетно и нетерпеливо ждать, пока облака вновь
изрыгнут на мгновенье призрак луны; и тогда я ещё раз увижу серебристую змею
дороги, ползущую по этому странному миру, засеянному мёртвой травой и где-то
бесконечно далеко впивающуюся в собственный хвост.

КОГДА ТЫ ОДИН...

Когда ты один в квартире и поздняя ночь, весь мир уже умер, и последний
во Вселенной свет исходит от твоей настольной лампы, все двери надёжно
заперты, окна закрыты и ты взросл, трезв и рационален, ты понимаешь, что
опасаться тебе совершенно нечего. Ты тушишь огонь и ложишься в постель,
голова опускается на подушку, закутываешься потеплее, и становится так
по-детски уютно и приятно, глаза закрываются сами собою, и сознание
постепенно замутняется, ты погружаешься в дрёму, блаженное тихое состояние,
и мир вокруг тебя превращается во что-то хорошо знакомое, безопасное,
замкнутое, а ты лежишь в его центре, тебе покойно и хорошо, реальность
постепенно уплывает, и когда всего два вдоха отделяют тебя от вступления в
царство сна, в мир высшей гармонии и волшебных видений...
Ты ясно слышишь шаги в своей квартире.
Твои глаза распахиваются настежь, сон мгновенно отступает, дыхание
замирает, сердце бьётся всё громче и громче, и ужас раскрывает свои холодные
и липкие объятия тебе навстречу. Ты мгновенным движением садишься в постели,
прижимаешься к стене и напряжённо вслушиваешься... Конечно же, показалось...
Проходит две минуты... Глаза твои широко открыты, и взгляд блуждает во
тьме комнаты, но включить настольную лампу - значит признаться себе, что это
не послышалось, что ты веришь в показавшееся, одарит воображение верой и
материализовать фантом. И потому щёлкнуть кнопкой и зажечь пламя в
алхимической колбе электролампочки - ещё страшнее, чем просто сидеть в
темноте.
Звуков больше нет и ты, чуть успокоившись, ложишся, закутываешься
вновь, и опять пытаешься задёрнуть шторку сознания, но видимо что-то
заклинило, и сон не идёт, уши твои обретают волчью чувствительность, и даже
малейший шум не остаётся неуслышанным. Будильник скребёт кору мозга
секундной стрелкой и шестерёнки цепляют зубчиками слуховые нервы, тикание
разливается в тишине пустой квартиры, подминая под себя шуршание тараканов
на кухне, и не слышно более, как скребутся ожившие от детского страха и
языческой веры демоны, пытаясь вернуться из изгнания...
...И ещё шаг... Отчётливый, явный звук, не имеющий ничего общего с
расплывчатыми звуками снов, не менее реальный, чем тикание проклятого
будильника.
В груди поселяется что-то щекочущее, то давящее изнутри и распирающее
рёбра, а то сжимающееся вдруг в беспокойный комок и льнущее к тяжело
стучащему сердцу...
Рука предательски тянется к выключателю, и со щелчком в комнату
возвращается тёплый жёлтый свет, спокойствие и рассудительность.
"Воры? Но не было слышно чтобы открывалась дверь или окно... Может,