"Дмитрий Глуховский. История одной собаки" - читать интересную книгу автора

Дмитрий Глуховский

ИСТОРИЯ ОДНОЙ СОБАКИ

Маленький рыжий мальчишка обнажил в радостной улыбке попорченные зубы и
натянул верёвку. Собака уже пересекла роковую линию, но не она, а шедший
вслед за ней человек был настоящей целью; нога в хорошо вычищенном ботинке
зацепилась за верёвку.
Оборванный шаг...
Испуганный вскрик, нелепо выставленная вперёд рука. Падение. Падение
навзничь, лицом в асфальт. Круглые чёрные очки взрываются сотней угольных
брызг, осколки вгрызаются в лицо, борозды разодранной кожи наполяются кровь.
Но не это самое страшное.
Падая, уже не в силах сдержать испуганный вскрик, человек нелепо и
неловко выставляет вперёд руку, и попадает ей по собачьей спине. Собака
испуганно взвизгивает и отскакивает в сторону, уходит из-под падающего
тела, - с тротура - на дорогу, вырвав поводок из разжавшейся руки.
...Дьявольское скрежетание безнадёжно запоздалых тормозов, и глухой
удар вышибает из лёгких пса последний звук, между поскуливанием и вздохом, и
отшвыривает уже неживое тело на несколько метров. Задний ход. Вывернутый
вправо руль. И лицо водителя: круглые от испуга глаза, приоткрытый, словно в
гримасе боли, рот, как будто его пальцы не сжимают до побеления руль, а
скребут бессильно асфальт, - как будто это не он, а его. Газ - и легковушка
с помятым радиатором срывается с места и уходит, пьяно петляя, оставляя
облаке голубоватой бензиновой гари человека, медленно отрывающего от наждака
асфальта разбитое и окроввавленное лицо. Руки не шарят по земле, не ищут
очки, которые никогда не были нужны, руки не пытаются вытереть кровь,
заливающую глаза. Она не мешает им видеть: эти глаза никогда не видели.
Человек тяжело садится и пытается произнести волшебное слово, но
заходится кашлем. В конце концов сиплым голосом, последним усилием
надорванных в крике связок, произносит: "Азор...", потом, через секунду -
ещё и ещё, с нарастающим отчаянием, потому что он уже понимает, что
произошло: слух рисует ему не менее точную картину произошедшего, чем могло
бы дать зрение; но он всё отказывается верить, и порванные губы сквозь боль
пытаются свистеть, но ничего не выходит. И тут доносятся шаги детских
сандалий, лёгкий топот убегающего маленького ублюдка. Этот звук на миг
отвлекает внимание сидящего на земле человека, он поворачивает в сторону
беглеца невидящие глаза и тихо шепчет: "Пожалуйста..." Но тут он наконец
понимает, что именно произошло, рука тянется назад и натыкается на
протянутую бечёвку, в ярости рвёт её на себя и губы беззвучно шевелятся,
проклиная.
Потом ещё, в последний раз: "Азор...", и, сначала попытывшись поняться
в полный рост, а потом, когда подвёрнутые ступни дают о себе знать,
отрешившись от мысли подняться, - на четвереньках, медленно, орошая кровью
полотно асфальта, он ползёт к тому месту, где на боку лежит мёртвое тело
собаки-поводыря, двигаясь на звук падения, врубившийся в память и оставивший
там незаживающую отметину, или, может, на шум уже слетающихся мух, или на
запах крови, но скорее всего потому, что есть необъяснимая уверенность, что
его собака лежит именно там. Он всё ещё пытается свистеть, когда его
вытянутые руки утыкаются наконец в липкий и горячий от крови шерстяной бок.