"Ребекка Годфри. Драная юбка " - читать интересную книгу автора

неулыбчивость. Я в этом уверена. Все девочки-подростки на этом захолустном
островке зачесывают волосы, как Фара Фосетт,* их нежно-голубые глаза просто
созданы, чтобы радовать взоры окружающих. А тут я в своем драном платье, да
и смотрю оскорбительно. Я не шокирую копа, но я далека от идеала. Он что-то
записывает в блокнот.
______________
* Фара Фосетт (р. 1947) - американская киноактриса, обладательница
выдающейся внешности и характера почти столь же выдающейся скандальности. -
Здесь и далее прим. переводчика.

Юная Девица. Тревожная и взведенная. Мерзко выкрашенные волосы.

Усатый полицейский лет тридцати, глаза тусклые, не расспрашивает меня о
Джастине. Он спрашивает, когда вернется моя мама.
- Это релевантно?
- Релевантно? Какое умное слово для маленькой девочки.
Внезапно меня замутило. Слегка пошатывает. Я осознаю все то, для чего у
меня нет слов. Мир для копа - блокнот с датами, именами, удостоверениями и
номерными знаками на машинах. Ему наверняка нужна фонограмма для рапорта,
водопад образов: просто ее ноги, ее ноги отталкиваются от земли, разрез юбки
рвется на бегу, ее ноги, худые, как куриные косточки. Еще какие-то заметки в
блокноте; я себе представляю:
Родитель-одиночка. Отец - глава семьи. Чокнутый твердолобый хиппи.

Приколитесь - полицейский оценивающе меня разглядывает. Я-то думала,
что буду ему противна. Могла бы и сообразить. Только потому, что я нежна и
мне шестнадцать, у них на лице эта болезненная нерешительность. Спиды
накрывают, не расслабишься, не обленишься, не возбудишься, не покайфуешь. Я
неистова и грустна, неутомима, осознаю все, что мне предстоит сделать. Все,
что мне предстоит сделать.
- Пощупайте мне лоб, - говорю я. Он колеблется, но щупает.
- Ты горишь.
- Ага. Я, кажется, простудилась.
- Может, тебе стоит прилечь у себя, мы можем поговорить там.
- Меня очень тревожит все то, что произошло.
- Я в этом не сомневаюсь, - говорит он. - Тревожит . Какое подходящее
слово.
Он встает. Приближается ко мне.
- У меня жар. Вы бы держались подальше. Я иду в спальню и слышу, как он
удаляется мимо горшков с марихуаной, которые загромождают отцовские полки.

Он вышел из дома и решил передернуть затвор, клянусь. Передернуть
затвор на переднем сидении патрульной машины. Я же в своей спальне, а он
меня там и представляет. В кукольном мирке косметики и приклеенных над
розовыми подушками фотографий красавцев-кумиров. На самом деле только книжки
и юбки Джастины разбросаны по полу между голыми белыми стенами.
Я пытаюсь заснуть, но это не так-то легко на спидах. Я так понимаю,
полицейский и не уезжал, потому что вот он, стучится в дверь. Я прошу его
уйти; говорю, что у меня жар и я не могу с ним беседовать. Черт. Он
настаивает, но разговаривать я все равно не стану. От мысли о том, что он