"Ребекка Годфри. Драная юбка " - читать интересную книгу автора С какой стати мне контактировать с этими уродами? Ты же сам мне
запретил. Мне просто подумалось, если бы мне пришлось уехать, тебе бы не помешали какие-нибудь друзья. А у меня есть друзья, ответила я, встала и начала мыть тарелки. Мытье посуды было моей обязанностью. Я содержала дом в чистоте, оплачивала счета и стирала. Мне нравилась безопасная предсказуемость банковских балансов и резкий запах отбеливателя. Помните, я вам говорила, что родилась с жаром? И что он возвратился, приблизительно когда я впервые увидела Джастину? Это не совсем правда. Был еще один раз, но он к делу отношения не имеет. Впрочем, если я расскажу, вы поверите, что мой отец не такой уж и сумасшедший. В ту ночь, когда мы бросили маму, я начала гореть, незадолго до границы. Мое тело покрылось испариной - отец вспоминал потом, что лоб у меня был горячим как угли. Вокруг никаких больниц, только дороги и леса, отец был почти уверен, что я могу умереть до того, как мы доберемся до Канады. В Тофино было темно, хоть глаз выколи, и почти сплошной лес, но каким-то образом он разыскал спуск к океану и окунул меня в холодную воду. Мы улеглись спать без палатки, под сенью деревьев, и поутру жар отпустил полностью. Отец рассказывал, что я смеялась и бегала по пляжу, радовалась замкам из песка, и водорослям, и ракушкам, я была счастливее, чем за всю жизнь в Орегоне. Вот почему он чувствовал, что в долгу у лес: он был уверен, что деревья спасли мне жизнь. И я позволяла ему думать так: это снимало с него часть вины за то, что он разлучил меня с Эверли. Сейчас отец поигрывал шлейками комбинезона; я никогда еще не видела его Я взглянула на его темно-карие глаза, щетину на щеках. У отца очень искренняя улыбка, люди в момент ему начинают доверять. Он достал свои папиросные бумажки. Ну вот. О боже . Слушай, Сара. Ты такая... ну просто... знаешь... я... Он ведь еще даже не обкурен. Отцовская проблема в том, что он слишком остро чувствует. Чувства тебя выматывают - тебя можно обидеть, тебе можно сделать больно, ты обкуриваешься, чтобы облегчить стресс и утихомирить боль. Наплюй, хотелось мне сказать, пожми плечами. Не обожай свою дочку так сильно. Не позволяй пейзажам волновать тебя. Я подошла и села рядом с ним. Когда-то он заплетал мне косы, потом перестал, и я надеялась, что, может, и сейчас заплетет. Может, он перестал потому, что мне исполнилось шестнадцать; может, потому, что я слишком сильно похожа на Эверли. Он отодвинулся. Посидел, разглядывая марихуану, лизнул шов самокрутки. Бумажки вывалились из его дрожащих рук. Он засуетился, заговорил о доме, который построит в лесу своими руками - солнечные батареи, никакого электричества. Он спросил, когда заканчивается школа. Двенадцать дней. Не могу дождаться. Я ненавижу... Слушай, золото, ты... я... мне надо в Иден. Сейчас. Ты можешь приехать, когда закончишь. Я думаю, так будет лучше. Я могу поехать с тобой прямо сейчас, сказала я, хотя совершенно не |
|
|