"Ребекка Годфри. Драная юбка " - читать интересную книгу автора

С какой стати мне контактировать с этими уродами? Ты же сам мне
запретил.
Мне просто подумалось, если бы мне пришлось уехать, тебе бы не помешали
какие-нибудь друзья.
А у меня есть друзья, ответила я, встала и начала мыть тарелки. Мытье
посуды было моей обязанностью. Я содержала дом в чистоте, оплачивала счета и
стирала. Мне нравилась безопасная предсказуемость банковских балансов и
резкий запах отбеливателя.
Помните, я вам говорила, что родилась с жаром? И что он возвратился,
приблизительно когда я впервые увидела Джастину? Это не совсем правда. Был
еще один раз, но он к делу отношения не имеет. Впрочем, если я расскажу, вы
поверите, что мой отец не такой уж и сумасшедший.
В ту ночь, когда мы бросили маму, я начала гореть, незадолго до
границы. Мое тело покрылось испариной - отец вспоминал потом, что лоб у меня
был горячим как угли. Вокруг никаких больниц, только дороги и леса, отец был
почти уверен, что я могу умереть до того, как мы доберемся до Канады.
В Тофино было темно, хоть глаз выколи, и почти сплошной лес, но
каким-то образом он разыскал спуск к океану и окунул меня в холодную воду.
Мы улеглись спать без палатки, под сенью деревьев, и поутру жар отпустил
полностью. Отец рассказывал, что я смеялась и бегала по пляжу, радовалась
замкам из песка, и водорослям, и ракушкам, я была счастливее, чем за всю
жизнь в Орегоне. Вот почему он чувствовал, что в долгу у лес: он был уверен,
что деревья спасли мне жизнь. И я позволяла ему думать так: это снимало с
него часть вины за то, что он разлучил меня с Эверли.
Сейчас отец поигрывал шлейками комбинезона; я никогда еще не видела его
таким напряженным и беспокойным.
Я взглянула на его темно-карие глаза, щетину на щеках. У отца очень
искренняя улыбка, люди в момент ему начинают доверять.
Он достал свои папиросные бумажки.
Ну вот. О боже .
Слушай, Сара. Ты такая... ну просто... знаешь... я...
Он ведь еще даже не обкурен.
Отцовская проблема в том, что он слишком остро чувствует. Чувства тебя
выматывают - тебя можно обидеть, тебе можно сделать больно, ты
обкуриваешься, чтобы облегчить стресс и утихомирить боль.
Наплюй, хотелось мне сказать, пожми плечами. Не обожай свою дочку так
сильно. Не позволяй пейзажам волновать тебя.
Я подошла и села рядом с ним. Когда-то он заплетал мне косы, потом
перестал, и я надеялась, что, может, и сейчас заплетет. Может, он перестал
потому, что мне исполнилось шестнадцать; может, потому, что я слишком сильно
похожа на Эверли. Он отодвинулся.
Посидел, разглядывая марихуану, лизнул шов самокрутки. Бумажки
вывалились из его дрожащих рук.
Он засуетился, заговорил о доме, который построит в лесу своими
руками - солнечные батареи, никакого электричества. Он спросил, когда
заканчивается школа.
Двенадцать дней. Не могу дождаться. Я ненавижу...
Слушай, золото, ты... я... мне надо в Иден. Сейчас. Ты можешь приехать,
когда закончишь. Я думаю, так будет лучше.
Я могу поехать с тобой прямо сейчас, сказала я, хотя совершенно не