"Иоахим Гофман. Сталинская истребительная война (1941-1945 годы) " - читать интересную книгу автора

показательно, что такой "сокрушительный удар" не предполагал, например,
немецкого нападения, а мог быть нанесен в любое время по собственному
усмотрению. Академик Варга, особый любимец Сталина, заявил в своем
выступлении в Военно-политической академии имени В.И. Ленина 17 апреля 1941
г., что как только в результате войны возникнет "революционный кризис", а
"буржуазная власть" будет ослаблена и "пролетариат захватит власть в свои
руки", "то Советский Союз должен будет пойти и пойдет на помощь пролетарской
революции в других странах". "Советский народ не забывает о своем
интернациональном долге перед мировым пролетариатом и всеми трудящимися
капиталистических стран", - провозгласила "Советская Украина" уже 21 января
1941 г.[47] Стремление раздуть "пожар мировой революции" сочеталось здесь,
как мы еще убедимся в другом месте, с советской жаждой завоеваний, прикрытой
пропагандистским одеянием революционно-освободительной войны.
На этом фоне следует оценивать и выступление товарища Сталина на
выпуске слушателей академий Красной Армии в Кремле 5 мая 1941 г., как оно
передано в упомянутой "Краткой записи".[48] Подлинная цель рассуждений
Сталина состояла в том, чтобы донести до выпускников и командного состава
армии убежденность, что германский Вермахт не является непобедимым и может
быть теперь разгромлен Красной Армией. Ведь та настолько изменилась за
последние 3-4 года в отношении боевой техники танков, артиллерии и авиации,
что вы, товарищи, "теперь вернетесь в ее ряды и не узнаете армии".
Решающим был не тот выделенный Безыменским пассаж сталинской речи (хотя
и важный сам по себе), что "теперь наша армия насчитывает 300 дивизий", а
то, что Сталин затем доверительно добавил и о чем умалчивает Безыменский, а
именно, что "из общего количества дивизий 1/3 - механизированные дивизии" и
"из 100 дивизий 2/3 танковые дивизии и 1/3 мотострелковые дивизии", которые
по вооружению и оснащенности также уже соответствовали немецким танковым
дивизиям. Тем самым многократное превосходство, которого требовал Сталин 13
января 1941 г., однозначно имелось в наличии в танковом секторе, имевшем
решающее значение для наступательных операций. Красная Армия обладала
громадной боевой мощью бронированных ударных сил, которая позволяла ей вести
обширные наступательные операции. То, что позднее выявились изъяны,
например, в отношении командования механизированных корпусов, не имело
значения для решений, принятых до 22 июня 1941 г.
Аналогичным образом обстояло дело в области авиации. "Мы имеем, -
говорил Сталин, - в достаточном количестве и производим в массовом порядке
самолеты, достигающие скорости 600-650 километров в час. Это первоклассные
самолеты. В случае войны эти самолеты будут задействованы в первую очередь."
Напротив, как сообщал Сталин, немецкая армия "не имеет ни в отношении
танков, ни в отношении артиллерии, ни в отношении самолетов ничего
особенного". "Германская армия утратила вкус к дальнейшему улучшению военной
техники", "кроме того, в германской армии возникли хвастливость,
самоуспокоенность, зазнайство. Военная теория не прогрессирует, военная
техника отстает не только от нашей, но Германию начинает обгонять в
отношении авиации даже Америка".
Безыменский утаивает важнейший фрагмент мероприятия в Кремле, который
передан в "Краткой записи" и представляет собой необычайное событие. Когда
один генерал-майор танковых войск в поздний час провозгласил на банкете тост
за мирную сталинскую внешнюю политику, произошло нечто неожиданное. Сталин
поднялся в третий раз, чтобы выговорить генералу за его благожелательные