"Иоахим Гофман. Сталинская истребительная война (1941-1945 годы) " - читать интересную книгу автора

слова, - доказательство того, что тот затронул решающий вопрос. Сталин
сказал:
"Разрешите внести поправку.
Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика - дело
хорошее. Мы до поры, до времени проводили линию на оборону - до тех пор,
пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами
борьбы.
А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для
современного боя, когда мы стали сильны - теперь надо перейти от обороны к
наступлению.
Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным
образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам
необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу
печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а
современная армия - армия наступательная".
Итак, военные угрозы Сталина в отношении Германии 5 мая 1941 г., о
которых сообщали вышеупомянутые офицеры всех рангов, находят в "Краткой
записи" недвусмысленное отражение, как, впрочем, и воля Сталина к ведению
наступательной войны. Это подтверждается писателем В.В. Вишневским, который,
как сообщил в 1995 г. Валерий Данилов, 13 мая 1941 г. "с солдатской
прямотой" записал в своем дневнике следующие слова о сталинском выступлении
5 мая 1941 г.: "Речь имеет громадное значение. Мы начинаем идеологическое и
фактическое наступление... А я ясно вспоминаю прогноз о том, что мы начнем
борьбу с Германией - мы поведем грандиозную борьбу против фашизма, против
опасного воинственного соседа - во имя революционизации Европы, а также
Азии. Грядет наш поход на запад, грядет возможность, о которой мы давно
мечтали".[49] Поскольку западногерманская историография новейшей истории
всегда утверждала, что нигде не просматривается политическая воля Сталина к
нападению, то укажем на то, что имеются и другие доказательства. Александр
Некрич, изучавший в последние годы в Москве личные документы ближайших
доверенных лиц Сталина - Калинина, Жданова, Щербакова, Берии и других,
обращает наше внимание на эти доказательства. Согласно ему, в Политбюро
никогда не было ни малейшего сомнения в том, что Советский Союз в подходящий
момент начнет наступательную войну против Германии. Политическую цель
Советского Союза усматривали в этих кругах в сужении "капиталистического
мира" и в расширении "зоны социализма", которая отождествлялась с СССР. В
этой связи процитируем Жданова, члена Политбюро и председателя комитета по
внешней политике Верховного Совета СССР. В ноябре 1940 г., когда Молотов
донес свою "Соммацию" до Берлина, Жданов в секретной речи в Ленинграде перед
избранной аудиторией,[50] ссылаясь на Сталина, заявил цинично и с грубой
откровенностью, что дело за тем, чтобы "расширить позиции социализма, как
только для этого представится возможность". Он, в частности, сказал:
"Последний год мы следовали этой практике и, как вы знаете, результатом было
расширение социалистической территории Советского Союза... Всем вам понятно,
по каким линиям должны продолжать развиваться дела в дальнейшем (Смех)...
Наш нейтралитет необычен: мы не воюем и приобретаем некоторые территории
(Смех в зале). Необходима сила, чтобы поддерживать этот нейтралитет... Мы
должны быть достаточно сильны, чтобы защищать позиции социализма как
дипломатическим, так и военным путем". Захватнические планы нашли почти
неприкрытое выражение, когда Жданов призвал своих высокопоставленных