"Э.Т.А.Гофман. Майорат" - читать интересную книгу автора

бренчит на клавицимбале, или как бишь оно там называется по-чужеземному, да
и поет при этом так нежно и жалостливо, что у иного глаза краснеют, как от
луку, а ноги сами готовы пуститься в пляс.
- У нее есть фортепьяно! - перебила его Адельгейда.
- Вот, вот, оно самое, - продолжал старик, - выписано прямехонько из
Дрездена, так что, это...
- Как хорошо! - воскликнула баронесса.
- Изрядный инструмент, - продолжал старик, - однако малость жидковат.
Намедни вот органист захотел сыграть на нем "Во всех делах моих", да вконец
его разбил и покорежил, так что...
(*44) - О боже!-воскликнули разом баронесса и фрейлейн Адельгейда.
- Так что, - продолжал старик, - пришлось его с большими издержками
отправлять в Р. и там починять.
- А теперь-то оно снова здесь? - с нетерпением спросила фрейлейн
Адельгейда.
- А как же, высокочтимая барыня! И госпожа экономша почтет за честь...
В эту минуту мимо проходил барон, он словно в изумлении поглядел на
нашу группу и, насмешливо улыбаясь, шепнул баронессе: "Опять Франц подает
добрые советы?" Баронесса, зардевшись, потупила глаза, а старый Франц
испуганно умолк и стал навытяжку, по-солдатски задрав голову и опустив руки
по швам. Старые тетушки подплыли к нам в штофных платьях и увели с собой
баронессу. За ней последовала фрейлейн Адельгейда. Я стоял как завороженный.
Восторг, что я приближусь теперь к ней, обожаемой женщине, которая покорила
все мое существо, боролся с мрачным неудовольствием и досадой на барона,
представлявшегося мне грубым деспотом. Когда я не прав, то отчего старый,
седой как лунь слуга принял такой рабский вид?
- Да что ты, ничего не видишь и не слышишь? - воскликнул дед, хлопнув
меня по плечу; мы поднялись в свои комнаты. - Не подбивайся так к баронессе,
- сказал он мне, когда мы пришли туда, - к чему это? Предоставь это молодым
хлыщам, которые всегда рады поволочиться, в них ведь нет недостачи.
Я рассказал, как все вышло, и попросил решить, заслужил ли я его упрек,
однако он не ответил ничем, кроме: "Гм-гм",-надел шлафрок, уселся в кресло
и, раскурив трубку, завел речь о происшествиях на вчерашней охоте,
подшучивая над моими промахами.
В замке все затихло; господа и дамы, разошедшиеся по своим покоям,
наряжались к предстоящим увеселениям. Музыканты с хриплыми скрипками,
расстроенными контрабасами и блеющими гобоями, о которых говорила фрейлейн
Адельгейда, как раз пришли, и ночью в замке готовились дать ни больше ни
меньше как заправский бал по всей форме. Старик, предпочитая мирный сон
пустому препровождению времени, остался в своей комнате, я же, напротив, уже
совсем оделся на бал, как в двери тихонько постучали, и вошел Франц, который
с довольной улыбкой объявил мне, что только что привезли в санях от
(*45)господжи экономши клавицимбал и уже перенесли к милостивой госпоже
баронессе. Фрейлейн Адельгейда велела просить меня тотчас прийти к ним.
Можно представить, как застучало мое сердце, с каким внутренним сладостным
трепетом я отворил дверь в комнату, где была она. Фрейлейн Адельгейда весело
меня встретила. Баронесса в полном бальном наряде сидела, задумавшись, перед
таинственным ящиком, где дремали звуки, которые мне надлежало пробудить. Она
поднялась, блистая красотой столь совершенной, что я вперил в нее
неподвижный взор, не будучи в силах вымолвить ни единого слова.