"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Мастер Мартин-бочар и его подмастерья" - читать интересную книгу автора

Эрнст Теодор Амадей Гофман

Мастер Мартин-бочар и его подмастерья


---------------------------------------------------------------------
Книга: Э.Т.А.Гофман. "Золотой горшок и другие истории"
Перевод с немецкого А.Федорова
Издательство "Детская литература", Москва, 1981
Рисунки Н.Гольц
OCR & SpellCheck: Zmiy ([email protected]), 18 мая 2002 года
---------------------------------------------------------------------


{1} - Так обозначены ссылки на примечания.


Наверно, любезный читатель, и твое сердце охватывает какая-то
таинственная меланхолия, когда ты бродишь по местам, где чудесные памятники
старинного немецкого искусства, красноречиво свидетельствуя о благочестивом
усердии их творцов, воскрешают перед тобой прекрасное прошлое во всем его
блеске и всей его правдивости. Не кажется ли тебе тогда, что ты вошел в
покинутый дом? Еще лежит на столе раскрытая священная книга, которую читал
отец семейства; еще натянута на стене богатая пестрая ткань, над которой
трудилась хозяйка; в красивых шкафах разместились драгоценные подарки,
полученные в торжественные дни, создания искусного ремесла. Кажется, вот
сейчас войдет кто-нибудь из живущих в доме и окажет тебе радушный прием. Но
напрасно ты будешь ждать появления тех, кого умчало вечно движущееся колесо
времени, - так отдайся же во власть прекрасной мечты, и перед тобой
предстанут старые мастера, чьи речи полны такого благочестия и такой мощи,
что ты содрогнешься, услышав их. И только тогда тебе откроется глубокий
смысл их творений, ибо ты превратишься в их современника и тебе станет
понятно время, создавшее и самого мастера и дело его рук. Но - увы! - бывает
ведь и так, что в ту самую минуту, когда ты хочешь заключить в нежные
объятия прелестное видение, оно уносится на ярких утренних облаках,
вспугнутое шумной дневной суетой, а ты, с глазами, полными жгучих слез,
смотришь вслед тускнеющему лучу. Так внезапно пробуждает тебя от прекрасного
сна грубое прикосновение бушующей кругом жизни, и тебе ничего не остается,
кроме глубокого страстного томления, которое сладостным трепетом наполняет
твою грудь.
Тот, кто пишет для тебя, любезный читатель, эти страницы, испытывал
подобные чувства всякий раз, как путь его лежал через славный город
Нюрнберг.
Любуясь то чудесным фонтаном на рыночной площади, то гробницей святого
Себальда или дарохранительницей в церкви святого Лаврентия, то созерцая в
старом замке и в ратуше исполненные мастерства и глубины произведения
Альбрехта Дюрера{1}, он всецело отдавался сладостным мечтам, переносившим
его в величавое прошлое старого имперского города. Он вспоминал простодушные
стихи патера Розенблюта{2}: