"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Мастер Мартин-бочар и его подмастерья" - читать интересную книгу автора

СТАВИЛ СВОЕ РЕМЕСЛО

Гоххеймер пенился в красивых граненых стаканах и развязал трем старикам
язык. Старый Шпангенберг, еще бодрый и веселый, несмотря на свои преклонные
годы, особенно хорошо умел рассказывать всякие забавные истории о беспечных
днях своей молодости, так что у мастера Мартина порядком тряслось брюхо, и
от чрезмерного смеха ему то и дело приходилось отирать слезы. Да и господин
Паумгартнер вовсе забыл о той важности, какая приличествует советнику
магистрата, и наслаждался благородным напитком и веселой беседой. Когда же
Роза снова вошла в комнату с опрятной корзинкой на руке, вынула из нее
столовое белье, ослепительно чистое, словно только что выпавший снег, когда
она, деловито, как и подобает хозяйке, расхаживая взад и вперед, накрыла
стол и уставила его всякими яствами, которые приправлены были пряностями,
когда она с милой улыбкой попросила гостей не побрезговать тем, что было
приготовлено в такой спешке, смех и разговоры замолкли. Оба, и Паумгартнер и
Шпангенберг, не сводили горящих глаз с очаровательной девушки, и сам мастер
Мартин, откинувшись в кресле и сложив руки, с довольной улыбкой смотрел на
ее хозяйственные хлопоты. Роза собиралась уйти, но вдруг старый Шпангенберг
по-юношески стремительно вскочил с места, схватил девушку за плечи и
воскликнул, меж тем как светлые слезы струились из его глаз: "О милый,
кроткий ангел, добрая, чудная девушка!" - потом два-три раза поцеловал ее в
лоб и, как будто погрузившись в глубокую задумчивость, вернулся на свое
место. Паумгартнер поднял стакан за здоровье Розы.
- Да, - заговорил Шпангенберг, когда Роза ушла, - да, мастер Мартин,
небо, послав вам дочь, наградило вас сокровищем, которому вы и цены не
знаете. Она откроет вам путь к великим почестям: разве всякий, кто бы он ни
был, к какому бы сословию ни принадлежал, не захотел бы стать вашим зятем?
- Вот видите, - перебил его Паумгартнер, - видите, мастер Мартин, вот и
благородный господин фон Шпангенберг думает так же, как и я! Я уже
представляю себе мою милую Розу невестой дворянина, в богатом жемчужном
уборе на чудесных белокурых волосах.
- Любезные господа, - начал мастер Мартин, совсем уж раздосадованный, -
любезные господа, что это вы говорите все об одном, а сам-то я по-настоящему
еще и не думаю об этом деле? Моей Розе сейчас исполнилось восемнадцать лет,
а такому юному созданию еще нечего высматривать себе жениха. Во всем, что
будет впредь, полагаюсь я всецело на волю божью. Одно лишь знаю наверное,
что ни дворянин, ни кто другой не добьется руки моей дочери, а только бочар,
и притом самый сведущий, самый искусный в моем ремесле. Разумеется, если он
только будет люб моей дочери, ибо ни за что на свете я не стану принуждать
мое милое дитя, а уж менее всего - принуждать к замужеству, которое ей было
бы не но сердцу.
Шпангенберг и Паумгартнер, весьма удивленные странными словами мастера
Мартина, взглянули друг на друга. Наконец Шпангенберг, чуть покашляв, снова
начал:
- Так ваша дочь не может выбрать жениха в другом сословии?
- Да сохранит ее от этого господь! - ответил Мартин.
- Но, - продолжал Шпангенберг, - если бы искусный мастер другого
благородного ремесла, может быть, золотых дел мастер или даже иной даровитый
художник-живописец, посватался к вашей Розе и понравился ей несравненно
больше, чем все другие молодые люди, что тогда?