"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Необыкновенные страдания директора театра" - читать интересную книгу автора

лишь в так называемых главных ролях. Многое строится на глубинных мотивах и
без внешнего блеска. Часто по воле автора, вернее, по логике произведения,
все держится на маленькой с виду роли, потому что как раз в мгновениях этой
роли сходятся идущие во все стороны нити, а кто же способен исполнить такую
роль, как не гений? Нет, повторяю, истинной гениальностью ни в коем случае
нельзя злоупотреблять ради пустых однодневок, рассчитанных не на то, чтобы
по-настоящему взволновать зрителя, а на то, чтобы пощекотать ему нервы.
Серьезному, глубокому художнику надо предлагать только глубокое, серьезное,
истинное, в какой бы оно форме ни представало, пусть даже в виде шутки,
рожденной озорством дерзкого ума.
Серый. Вы уклоняетесь от предмета, совершенно опуская упомянутое мною
положение нашего театра. Если вы вникнете в него как следует, вы признаете,
что разносторонний актер непременно должен снисходить до однодневок, в какой
бы они форме ни представали.
Коричневый. Что вы называете разносторонним актером?
Серый. Странный вопрос!.. Ну, разносторонним можно назвать актера,
который с одинаковой силой и правдивостью исполняет комические и трагические
роли.
Коричневый. Не верю я в эту разносторонность, если комическое не
понимается в высшем смысле.
Серый. Что? Но ведь примеры такого рода сами напрашиваются!
Коричневый. Позвольте мне объясниться. Если словом "разносторонность"
вы обозначаете ту присущую актеру силу, благодаря которой он, совершенно
отступаясь от собственного лица, каждый раз перевоплощается в
своеобразнейший характер данной своей роли и кажется, как Протей, всегда
кем-то другим, то я с вами согласен не только в том, что это свойство
свидетельствует о гениальности актера, но и в том, что такие актеры, слава
богу, еще есть. Но уже из того, что о комическом вы упомянули в
противопоставлении трагическому, я заключаю, что словом "разносторонний" вы
обозначаете лишь то, что обычно подразумевает под ним толпа. Пожирают
глазами... боготворят... объявляют великим... непревзойденным... того
художника, который, как ловкий фокусник, может из одной и той же бутылки
налить красного и белого вина... ликера и молока. Который сегодня играет
Макбета, а завтра - портного Вецвеца{412}, сегодня - немецкого отца
семейства{412}, а завтра - Франца Моора. "Это разносторонний гений!" -
кричит прямодушная чернь, добровольно поддаваясь мистификации, а то и веря,
что этот шельма фигляр и впрямь владыка своей бутылки и может - даром что
она наполнена виноделом - выколдовать из нее любую другую жидкость по своему
усмотрению.
Серый. Для своего примера вы выбрали роли, составляющие резкий
контраст, а я видел, как артисты блистали именно в этих контрастах.
Коричневый. Нет... нет... нет!.. Это невозможно. Одного из двух никак
не могло быть... Актеру, в душе которого живет чудесная тайна поэтических
творений, почерпнутых из глубочайших глубин человеческой природы, не дается
потешность, рожденная бездумным произволом и бездомно повисшая в воздухе. В
борении за то, чтобы внутренне принять, вернее, сыграть нутром фарс,
построенный лишь на чем-то внешнем, эта картинка-загадка сама рассеивается
как дым. Я хочу сказать, что этому актеру не удастся сыграть то, что не
коренится во внутренней жизни, точно так же как актеру, не проникающему в
глубь человеческой природы, принимающему причудливые марионетки