"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Крейслериана (II) (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

суждено было пробудиться, что, спрыгнув с дерева, я при помощи стальных
крючков так ловко и непринужденно втиснул свои стройные ноги в непривычную
обувь, будто носил ее всю жизнь. Что двигаться в них я не мог, что
подошедший охотник схватил меня за шиворот и потащил за собой, что старый
дядюшка отчаянно закричал и стал бросать нам вдогонку кокосовые орехи, что
один из них больно ударил меня около левого уха и, помимо воли злого
старика, быть может, вызвал к жизни задатки новых талантов, - все это ты
знаешь, моя красавица, потому что ты сама, жалобно крича, побежала вслед за
своим возлюбленным и таким образом добровольно пошла в плен.
______________
* Первые любовники (ит.).
** Как Дюпор{308} (фр.).

Что я говорю - плен! Разве не дал нам этот плен величайшей свободы?
Есть ли что-нибудь прекраснее духовного совершенствования, достигаемого нами
в общении с людьми? Я не сомневаюсь, что ты, дорогая Пипи, при врожденной
твоей живости и сметливости также сможешь немного заняться искусством и
науками, и, принимая это во внимание, я не приравниваю тебя к злым
сородичам, обитающим в лесах. Среди них еще царят безнравственность и
варварство, они не умеют плакать, и глубокие чувства им совершенно
недоступны.
Конечно, я допускаю, что ты не достигнешь такой образованности, как я,
потому что я, как говорится, человек вполне законченный. Я знаю решительно
все, поэтому я здесь вроде оракула и полновластно законодательствую в
области наук и искусств. Ты, пожалуй, вообразишь, милая крошка, что мне
стоило бесконечно много труда подняться на такую высокую ступень культуры.
Могу тебя уверить, что, напротив, ничего не могло быть легче этого. Да, я
часто посмеиваюсь, вспоминая, как в ранней юности, упражняясь в проклятых
прыжках с одного дерева на другое, я обливался потом, - ничего подобного не
случалось со мной, когда я приобретал ученость и мудрость. Все произошло
как-то само собой, и, пожалуй, гораздо труднее было уразуметь, что я
действительно достиг высшей ступени мудрости, чем на нее вскарабкаться.
Возблагодарим же мое блестящее дарование и меткий удар дядюшки! Надо тебе
сказать, милая Пипи, что задатки душевных качеств и талантов помещаются в
голове{309} и торчат в виде шишек - их можно прощупать руками. Мой затылок
прощупывается, как мешок с кокосовыми орехами, а после удара дядюшки там, по
всей вероятности, появилась новая шишечка и, следовательно, какой-нибудь
новый талантик. В самом деле - сметливости у меня хоть отбавляй! Склонность
к подражанию, свойственная нашей породе и несправедливо осмеянная людьми,
есть не что иное, как непреодолимое стремление не столько приобрести новую
культуру, сколько показать уже приобретенную. Люди уже давно следуют этому
правилу, и настоящие мудрецы, которым я всегда подражал, делают это
следующим образом: предположим, что кто-нибудь создал какое-то произведение
искусства. Все находят его превосходным. Воодушевившись, мудрец тотчас же
старательно ему подражает. Правда, у него получается нечто совершенно иное.
Но мудрец утверждает: "Именно так и надо творить, а произведение, которое вы
считали превосходным, лишь вдохновило меня к созданию действительно
безукоризненного творения, уже давно задуманного мною". Это похоже на то,
милая Пипи, когда один из наших собратьев, бреясь, порежет себе нос и этим
придаст усам несколько своеобразный вид, недостижимый для того, кого он