"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

с глазами, мечущими зеленые искры, с беззубыми ртами делали самое знакомое -
чуждым, самое чуждое - знакомым. Они завели визгливую песню и принялись с
причудливыми ужимками все бешеней вертеться вокруг котла, так что их черные
как смоль волосы далеко развевались по ветру, а рваные одежды едва
прикрывали отвратительно желтую наготу. Их пенье перемежалось резкими
вскриками черного кота, а когда он, совсем по-кошачьи, фыркал и чихал,
кругом разлетались искры. Он прыгал на шею то к одной, то к другой из этих
старух, и тогда все останавливались, а эта кружилась как вихрь и, танцуя,
прижимала кота к себе, пока он не соскакивал вниз. Тут жаба стала все больше
и больше разбухать и вдруг бросилась в дымящийся котел, его содержимое
выплеснулось в огонь, и пламя, смешавшись с водой, вскипало, и шипело, и
потрескивало, и взблескивало тысячами мерзких образин, а они вспыхивали и
исчезали, сменяя друг друга с умопомрачительной, ошеломляющей быстротой. То
были престранные уродливые звери, копирующие человеческие лица; то были люди
в жутко искаженном виде, со звериными телами, - смешавшись в схватке, они
бросались друг на друга, вгрызались друг в друга и, борясь, сами себя
пожирали. А в густом серном дыму полыхающего котла, все бешеней вертясь,
плясали ведьмы.
Я. Берганца, это слишком жутко... даже на твоей физиономии...
перестань, прошу тебя, ты так вращаешь своими вообще-то умными глазами...
Берганца. Сейчас не надо перебивать меня, мой друг! Послушай лучше
таинственную и жуткую песню ведьм, она крепко засела у меня в памяти:

Мать несется на сове!
Слышен шум совиных крыл!
Юнкер сына обдурил.
Сын за мать вину искупит,
Кровь в огне вот-вот проступит.

Мать несется на сове!
Слышен шум совиных крыл!
Кто обман тут весь открыл?
Петуха задушит кот.
Коль петух опять солжет.

Мать несется на сове!
Слышен шум совиных крыл!
Пять и семь - прибавка сил.
Саламандры в воздух взвились,
Кобольды вослед пустились.

Так звучали слова песни, которую провизжали семь страшилищ. Высоко надо
мной раздавался голос: "О мой сын Монтиель, противься юнкеру, противься
юнкеру!" Тут, злобно фыркая и пуская искры, на меня бросился черный кот, я,
однако, собрал всю свою силу, поскольку же моим передним лапам ("лапа"
нравится мне куда больше, чем вялое, женственное слово "рука"! Если бы я еще
мог сказать "лап", но это запрещают ваши обкорнанные Аделунги{103}!), - я
хотел сказать: поскольку же моим передним лапам присуща особая крепость и
сила, то я поверг моего врага наземь и крепко впился в него своими острыми
зубами, невзирая на подлый ракетный огонь, с треском вылетавший у него из